Религиозная философия Серебряного века
как «позитивная эвристика» культуротворчества
Кризисность, рубежность и катастрофичность Серебряного века, которые во многом пе-рекликаются с нашей эпохой, обязывали мыслителей того времени отстаивать необходимость сохранения ценностных оснований, положенных в фундамент русской культуры, сыгравших позитивную роль в ее развитии и в достижении духовных высот.
Нас связывает с Серебряным веком не только проблема сохранения культуры, но и оче-редной виток "цивилизаторства". Говоря о "чрезвычайно быстром процессе приобщения масс к цивилизации" в конце XIX в., Г. Федотов отмечал, что "процесс рационализации русского соз-нания, …протекал сперва очень медленно, ускорялся в геометрической прогрессии, пока, на-конец, в годы революции не обрушился настоящей лавиной и не похоронил всего, что сохра-нилось в душе от московского православного наследия" . И сегодня на подвергаемые испыта-нию и разрушению проявления духовности вновь обрушиваются буржуазные ценности, глав-ные из которых - индивидуализм и накопительство. Если даже согласиться с позитивным их значением, то следует учитывать: потребуется долгое время, чтобы чуждые ценности стали "своими", вошли в культуру, сознание, традицию, быт. Да и что несет вживание в чужое при забвении своего богатейшего опыта, накопленного веками, осмысленного соборным сознани-ем, органичного, целостного, тем более, что чужеродный опыт по-другому срабатывает в иной культуре. Такое положение порождает потребность "вернуться к тому, на чем все оборвалось" (С. Хоружий), ко времени, которое рождало предощущение того, "…что Россия летит в бездну, что старая Россия кончается и должна возникнуть новая Россия, еще неизвестная" .
Серебряный век - один из самых трагических периодов в истории русской культуры. Точкой отсчета его можно считать бессмысленное и жестокое убийство царя-освободителя - Александра II. Серебряный век длился в череде тяжелейших событий русской истории: война с Японией, первая мировая война, революции, и закончился катастрофой 1917 года. Неудиви-тельно, что Серебряный век был пронизан апокалиптическими настроениями и эсхатологиче-скими ожиданиями, он был переполнен не только событиями, но и тревогами, пророчествами.
Серебряный век - это островок в океане утилитаризма и нигилизма. Начавшись в 80-е годы с кризиса позитивизма и его неприятия, он в конечном итоге был поглощен новой волной материализма и прагматизма, пришедшего с революцией.
Рубежность эпохи Серебряного века - это не только пограничье двух столетий - это "рубежность сознания". Придя на смену позитивистской эпохе с ее рациональностью и идеоло-гизированностью, обличительным пафосом, с культом безрадостного, с отрицанием ценности Красоты, с пренебрежительно-снисходительным отношением к народной культуре, Серебря-ный век провозглашает Абсолютное, Высшее, духовное, иррациональное и интуитивное, реа-билитирует Красоту и обращается к народной традиции.
Совпавший с "духовным и культурным ренессансом" (Н.Бердяев), Серебряный век был периодом напряженной философской рефлексии над проблемами культуры. Философия Се-ребряного века — это прежде всего философия религиозная, христианская, рассматривавшая тайны бытия не столько критически и рационалистически, сколько мистически.
Мыслители Серебряного века в предчувствии социальной и культурной катастрофы счи-тали необходимым напомнить о задачах культуры, о высокой ее миссии по преображению че-ловека и преодолению "тяжести этого мира", искали пути и средства освящения и преображе-ния самой культуры. Движимые, с одной стороны, чувством ответственности перед народом и культурой, с другой — желанием удержать равновесие в разрушавшемся мире, мыслители Се-ребряного века стремились подвести своеобразный итог всему лучшему, созданному прежними эпохами, напомнить о великих истоках и традициях. Представители культурного мира видели миссию России в том, что она должна выступить всеобщей примирительницей распадающего-ся мира, чему должны были способствовать всевосприимчивость, а отсюда и всепонимание русского национального характера (эта идея высказывалась Н. Федоровым, Вл. Соловьевым, Вяч. Ивановым, С. Франком вслед за А. Пушкиным, Н. Гоголем и др.), исключительная спо-собность русских "вместить в себя идею всечеловеческого единения" (Ф. Достоевский).
В эпоху Серебряного века считалось, что Россия является вместилищем и оплотом миро-вой культуры. В это время были популярны темы о связи русской культуры с традициями Эл-лады и Рима — этим темам посвящались теоретические работы (Вяч. Иванов, И. Анненский, Ф. Зелинский), они звучали в творчестве поэтов-символистов и художников-мирискусников. Открытие Серебряным веком древнерусской иконы вызвало огромный интерес к культуре Ви-зантии, изучалось ее влияние на эстетическую традицию Древней Руси.
Серебряный век осознавал себя наследником мировой культуры, видя свои корни в Древ-ней Греции, Древнем Риме, Византии, Древней Руси, европейском Возрождении и, конечно же, в Золотом веке русской культуры (по отношению к которому он и определял себя веком Се-ребряным). Культура Серебряного века искала гармонического единства и всеобщего прими-рения между Востоком и Западом, между прошлым и будущим, христианским и языческим, национальным и мировым, народным и аристократическим. Однако в стремлении к всеобщей гармонии и примирению необходимо было определить приоритеты, на которые должна была опираться культура в движении к главной своей цели — освящению и преображению культу-ры, "от града земного к Граду Небесному". И приоритеты эти были выбраны удивительно вер-но: духовные, национальные, объединенные православной традицией, — как раз те, на кото-рых веками держалась русская культура. Не противопоставляя себя культуре европейской, на-против, подчеркивая коренную связь с ней в античности, мыслители Серебряного века призы-вали не забывать того, что было взращено на национальной почве. Г.Федотов, в частности, считал: "Единственный смысл существования нации — в ее творчестве: в открытой ею истине, в созданной красоте, в осуществленной или прозреваемой ею правде" . И Россия, вобрав ми-ровой опыт, создала великую культуру на национальной основе.
Творческий мир в своем стремлении сохранить и развить традиции национальной куль-туры обратился в эпоху Серебряного века к древнерусскому высокодуховному эстетическому сознанию, отличавшемуся обостренной нравственной ориентацией. Серьезно ставился вопрос о сохранении культурных традиций и ценностей, живого, а не мертвого (музейного) пребыва-ния произведений искусства в пространстве культуры. И очень многое было сделано в этом на-правлении. Яркий пример тому — открытие древнерусской иконы. Только этого было бы дос-таточно Серебряному веку, чтобы считаться состоявшимся, выполнившим великую миссию перед мировой культурой. Это был настоящий духовный подвиг, потребовавший не только ог-ромного напряжения сил, но и подлинного "соборного делания" меценатов, искусствоведов, художников, иконников и большого числа подвижников, преданных великому делу. Именно культуре Серебряного века, напряженно искавшей духовность, раскрывается древнерусская икона, что, в свою очередь, способствовало одухотворению этой культуры, получившей под-тверждение древности и благородства своих корней, своей самобытности. Открытие иконы убедительно доказало, что Древняя Русь не просто восприняла эллинистическую традицию, но и блистательно развила ее на своей национальной почве.
Православие было тем объединяющим началом, на котором строилось здание русской культуры, определялось ее развитие. Традиционно в России все рассматривалось сквозь призму религиозности, и в Серебряном веке продолжалась эта традиция: даже революция была оцене-на религиозно (собственно революционная идея и была возможна в России прежде всего как религиозная - как очищение, преображение и, наконец, как наказание). Сама культура пони-малась религиозно - она должна была преодолеть себя на пути к Богу.
Эсхатологическая устремленность не была прерогативой только Серебряного века — она вообще присуща природе русской души, православному мировосприятию. Эсхатологические ожидания - это ожидания Царства Божьего, ожидания преображения мира, причем право-славное сознание чаяло преображения соборного, преображения для всех и во всем. Эсхатоло-гическая сторона христианства, по утверждению Н. Бердяева, была сильнее всего выражена именно в православии, которому было "свойственно отрицание величия и славы этого мира... Величие и слава мира остаются соблазном и грехом, а не высшей ценностью, как у западных людей" . Объясняя причину неприятия православным сознанием земных благ, Н. Бердяев го-ворил: "Устраивают Землю и земную жизнь злые силы, отступившие от правды Христовой, добрые же силы ждут града Грядущего, Царства Божьего" . Потому в традиции православной культуры устроительство земной жизни не имело абсолютной ценности, не могло быть само-целью; успокаиваться, довольствоваться земным, а потому ложным, считалось греховным. Буржуазные добродетели воспринимались как бездуховность, как мещанство. Поиск правды устремлял сознание за пределы этого мира, несовершенного и ложного, приспособленного к греховному. Если в западной культуре накопление возводилось в степень добродетели, то в русской — накопительство считалось грехом, а деньги и богатство ассоциировались со злом, вызывали чувство вины и потому требовали искупления. С чувством вины связана традиция меценатства, особенно широко развернувшегося в период "духовного ренессанса" (число по-строенных на пожертвования церквей, школ, больниц, библиотек, картинных галерей исчисля-лось сотнями). "Русская болезнь совести", "примат морального критерия" (Бердяев) не позво-ляли успокаиваться на личном благополучии, обязывали сострадать, сопереживать, жалеть.
"Русская жажда всеобщего спасения" (Бердяев), устремленность к преображению всего человечества и всего мира могли возникнуть только в культуре, где индивидуализм был непри-емлемым, только соборность и соборное сознание могли воспитать подобное отношение к ми-ру. "Запад, вместо любви, лежащей в основе соборности, проявил гордыню индивидуального разума... Напротив, восточная церковь осуществила начало соборности в любви. Только собор-ное тело церкви, живой организм ее сохраняет корни религиозной жизни и обладает целостной истиной, не ограниченной рационалистической абстрактностью западной философии" .
Соборность — это свободное единение людей, основанное на христианской любви, вер-ности духовным традициям, это гармоническое единение общего и единичного при сохране-нии самостоятельности единичного, не поглощение всеобщим личностного, а их сосущество-вание, взаимодополнение, взаимопомощь; это единство, основанное на свободе, а не насилии. Соборное сознание зиждется на целостном мировосприятии, на интуитивном прозрении гар-монии и единства бытия, которые могли дать только вера и духовный опыт. Идея соборности положена в основание русской культуры, она повлияла на развитие русской духовности, это категория прежде всего моральная, нравственная. "Если есть у нас что-нибудь особенное и по-истине святое в преданиях народной мысли, то это именно — смирение, жажда духовного ра-венства, идея соборности сознания" . Соборная идея, идея единства Бога, Человека и Приро-ды, единства Истины, Добра и Красоты — краеугольный камень философии всеединства, ко-торая разрабатывалась Серебряным веком.
Собор — храм, где все в любви, единстве и гармонии обращено к Высшему. Соборное сознание невозможно без любви к людям, миру, природе, Богу. Воспитываемое веками, оно нашло выражение в русской общине, в русском мессианстве — идее всеобщего спасения, в чувстве ответственности за весь мир, за все земное. Соборное сознание, стремление сострадать, обостренное чувство добра, повышенная чуткость к красоте — все это неразделимые части единого целого, называемого "загадочной русской душой", русской духовностью. Все это — плоды "духовного делания" русской культуры в ее напряженном поиске правды-истины. Ду-ховность не является национальной чертой, это результат духовных усилий народа на его дол-гом пути к Богу.
Мыслители Серебряного века считали, что идея соборности наиболее ощутимо проявля-ется именно в храме. Е. Трубецкой, разъясняя идею православного храма, отмечал, что храм - "это целый мир, не тот греховный, хаотический и распавшийся на части мир, который мы на-блюдаем, а мир, собранный воедино благодатью, таинственно преображенный в соборное тело Христово" . Цельный и гармоничный мир будущего, который должен стать тождественным Церкви, уже воплощен "во всем строении нашего храма и во всей иконописи". По мнению Е. Трубецкого, в Соборе будущего должны слиться воедино человечество, ангелы и "вся низшая тварь".
Православное сознание, напряженно искавшее правду и духовность, устремленное к "грядущему свету", преисполненное мессианского упования, ожидало конца этого мира, "мира неправды и уродства", и начала нового мира, "мира правды и красоты. Когда Достоевский го-ворил, что красота спасет мир, он имел в виду преображение мира, наступление Царства Божь-его" ."Ипостась" Красоты (в триединстве — Истина, Добро, Красота) в русской культуре имела особое значение. В православном миропонимании красота — это категория не только эстети-ческая, но прежде всего — этическая, духовно-нравственная. Как воплощение божественного присутствия несказанная красота православного богослужения сыграла решающую роль в вы-боре веры в X в. послами Киевской Руси. В философии всеединства у Вл.Соловьева Красота — главный признак воплощения всемирной идеи, основной показатель реальности воплощения "положительного всеединства". Красота нашла абсолютное выражение в соборе (в храме), в православном богослужении, церковном пении, иконе — в синтезе храмового действа. Однако служение красоте, чувство нравственной ответственности перед ее сохранением, пронесенное традицией православной русской культуры, стало ослабевать в период кризиса культуры, и мыслители Серебряного века это болезненно переживали. "Исчезает чувство важной ответст-венности перед красотой и сознание вины перед уродством как некоем преступлении..." .
Ощущение трагичности эпохи было связано с осознанием кризиса культуры, приходом ей на смену цивилизации. Бездушная, механистичная цивилизация, усугубляющая индивидуа-лизм и эгоизм, уничтожает соборное сознание, соборный уклад жизни, основанный на челове-колюбии, обесценивает нравственные начала. "Царство культуры, ... начинает разлагаться и кончается. Существует страшный суд над культурой ... изживание имманентных путей челове-ческого, и только человеческого. И обнаруживается переход к пути бого-человеческому или бого-звериному" . Наступил период , когда смысл существования человека в служении самому себе достиг предела. Что будет за ним? Куда последует человечество — через преображение культуры к "бого-человеческому" или через удовлетворение и насыщение благами цивилиза-ции — к "бого-звериному"?
Веруя в спасительную силу религиозности и преображающую силу творчества, русская религиозная философия приняла оппозицию "культура - цивилизация", что, в частности, объ-единяло философов Н. Бердяева, П. Флоренского и Г. Федотова. "Совет Шпенглера - реши-тельно отказаться от непосильной больше культуры ради легкой, дающейся в руки цивилиза-ции - есть отступничество" . Русские мыслители указывали на внутренние силы, которые могут удержать культуру от разрушения: "Хотели верить, что Россия не пойдет путем цивили-зации, что у нее будет свой путь, своя судьба, что в России только и возможна культура на ре-лигиозной основе, подлинная духовная культура" .
В культуре Бердяев видел "культуру духа", считал, что она всегда аристократична, свя-щенна, религиозна, бескорыстна. Культура проявляется в духовности, в потребности преодо-ления, является свободным прорывом в истинное божественное бытие, она должна вывести человека к Царствию Божию, и выход этот возможен только через творчество, благодаря твор-честву возможно "преодоление мира". Только в творчестве человек может уподобиться Богу-творцу, только в нем заключается смысл человеческой жизни. В творчестве и через творчество человек создает культуру и себя, в творчестве и со-творчестве преображается созданный чело-веком греховный мир.
Культура, по Бердяеву, происходит из культа, неразрывно связана с верой; она духовна и символична - символизирует подлинное бытие духа. Культура, культурное творчество, ис-полнив свою миссию, достигнув Царства Святого Духа, завершатся в Нем.
Говоря о правде культуры, Бердяев указывал на "условную ложь цивилизации", на ее безбожность, утилитарность и прагматизм, на "хамизм" цивилизации, противопоставлял орга-ничности культуры организованность цивилизации, и это действительно так: организация и контроль - ее прерогативы. В цивилизации философ видел смерть культуры, "смерть духа культур".
Флоренский отстаивал идею христианизации культуры, утверждая, что природа культу-ры религиозна, и большинство культур осуществлялось "прорастанием зерна религии". Связы-вая культуру с культом, философ считал, что "культура есть упорядочение всего мира по кате-гориям культа. Вера определяет культ, а культ - миропонимание, из которого далее следует культура" . Философ видел задачу человека в творчестве: именно в нем обнаруживается трансцендентный божественный мир. Люди, объединившись в собор человечества, должны соединить искусственно разделившиеся миры — небесный и земной, духовный и материаль-ный. Такое объединение возможно только в Храме, где "все сплетается во всем", где "все под-чинено единой цели..., и поэтому все, соподчиненное тут друг другу, не существует или по крайней мере ложно существует взятое порознь" .
Федотов, принимая различение культуры и цивилизации, считал, что культура построе-на на примате философско-эстетических элементов, а цивилизация - научно-технических. Культура рассматривалась им как неотъемлемая часть религии; вера, по его мнению, является источником культуры, сама же культура понимается, с одной стороны, как призыв Бога к чело-веку, а с другой - как ответ человека на этот призыв. Культура мыслилась философом как де-ло человека, Богом вдохновленного на творчество. "Культура должна быть понята религиозно, иначе она будет растоптана сапогами демагога" .
Отождествляя Запад с разрушительной силой цивилизации, творцы культуры Серебряно-го века видели миссию России в сохранении культуры — и не только православной, но и всей европейской культуры. "Культуру Европы придумали русские; на западе есть цивилизация; за-падной культуры в нашем смысле слова нет; такая культура в зачаточном виде есть только в России " . Европа не пала, как Россия, от напора цивилизации, она плавно, гораздо менее бо-лезненно вошла в цивилизацию благодаря не только ratio, но и тому, что в западной культуре преобладала форма , а русская культура — культура духа и менее всего культура формы. Циви-лизация же приемлет форму, не приемля духа.
Приход цивилизации для России оказался трагичным. Воцарился самый страшный враг культуры - "тьма, мнящая себя просвещением, суеверие цивилизации, поднявшее руку на культуру" . Русская культура пала под напором не большевика, а варвара, захватившего не отдельно взятую страну с ее культурой, а весь старый мир. Отказавшись от религиозной идеи или, быть может, предав ее, русская культура потерпела катастрофу, не смогла благополучно выйти из-под гнета цивилизации, так как утратила главное - свою силу и свою основу. Куль-тура, которая должна была преодолеть себя на пути к Богу, не удержавшись на этой высокой и трудной стезе, была поглощена цивилизацией.
Уничтожившая высокую культуру Октябрьская революция, понятая в духе православ-ного миропонимания как наказание за грехи, была не просто социальной катастрофой - это и приход ("дуновение") цивилизации, которая отметала национальную традицию, народную па-мять, заменяя все новым, универсальным, нивелированным, лишенным почвенного, нацио-нального, копившегося веками соборным сознанием, духовным опытом. Эта революция была лишь частью тотального переустройства, переосмысления мира, ломки мирового сознания.
Н. Данилевский в свое время назвал "европейничаньем" униженное стремление приспособить-ся к европейскому, сегодня это же болезненное состояние потери культурной памяти можно было бы назвать "американичаньем" — желанием забыть свое духовное наследие и вновь при-нять соблазн цивилизации (прежде всего цивилизации Нового Света). Нести груз ответствен-ности за свою культуру всегда труднее поверхностного приобщения к "чужой" культуре, так как сохранение национальной традиции требует не только знания, понимания, "проживания" культурного наследия, но и напряженной духовной работы по его осмыслению, сохранению и передаче, требует той работы, которая называется "соборным духовным деланием". Сегодняш-ний культурный нигилизм, отказ от своего — традиционного, национального — в силу якобы его приниженности (в силу того, что "свое всегда хуже заморского"), оправдывает леность ду-ховную. И потому возникает почва для различных сект, чужеродных традиций.
Серебряный век с его полифонизмом тоже пытался принять все, но принять примиряя. Это был полифонизм, а не эклектика, так как все творчески осмысливалось и ложилось на культурную почву. Сегодняшняя эклектика — принятие всего без разбора, без духовного ос-мысления — ложится уже на новую варварскую, "цивилизованную" почву, почву культурного беспамятства — тем она и опасна. Только возвращение памяти (культурной памяти в частно-сти) позволит сохранить достоинство нации, независимость народа, свободу личности в ситуа-ции глобализации и сверхпрагматизма.
Сегодня в мире, балансирующем между бытием и небытием, актуальность религиозной философии Серебряного века объясняется не только тем, что она предупреждала о гибели культуры, - она видела в эсхатологической перспективе путь очищения, преображения и ре-лигиозного освящения культуры, которая должна пройти чистилище-цивилизацию, чтобы вос-креснуть в новом качестве.
Литература:
1.Федотов Г.П. Судьба и грехи России. СПб., 1992. Т. 2. С. 167.
2. Бердяев Н.А. Русская идея. М., 1997 – С. 199.
3. Федотов Г.П. Судьба и грехи России. СПб., 1992. Т.2.С. 216.
4. Бердяев Н.А. Русская идея. М., 1997.С. 170.
5. Там же. С. 168.
6. Милюков П.Н. . Очерки по истории русской культуры. М., 1994. 2 (I). С. 187.
7. Соловьев Вл. Избранные произведения. М., 1991. С. 113.
8. Трубецкой Е. Избранные произведения . Ростов-н./ Д., 1998. С. 429.
9. Бердяев Н.А. Русская идея. М., 1997. С. 170.
10. Щербатов С. Художник в ушедшей России. М., 2000. С. 385.
11. Бердяев Н.А. Русская идея. М., 1997. С. 170.
12. Федотов Г.П. Указ. соч. С. 203.
13. Бердяев Н.А. Воля к жизни и воля к культуре. //Смысл истории. М., 1990. С. 162.
14. Флоренский П. Автореферат. // Сочинения: В 4 т. М., 1994. Т. 1. С. 39.
15. Священник Павел Флоренский. Избранные труды по искусству. М., 1996. С. 210.
16. Федотов Г.П. Указ. соч. С. 225.
17. Воспоминания об Андрее Белом. М., 1995. С. 46.
18. Федотов Г.П. Указ. соч. С. 210.
|
