|
Призвание православного христианина
Протоиерей Феодор Повный,
настоятель прихода в честь Всех Святых
в г.Минске
Наш век - век духовного шатания, когда многие православные христиане, по замечательному выражению апостола Павла, чувствуют себя «колеблющимися и увлекающимися всяким ветром, по лукавству человека, нехитрому искусству обольщения» (Еф. 4,14).
Когда анализируешь жизнь сегодняшнего мира и в частности христиан, то кажется, и вправду настало время, когда люди, опять же по слову апостола Павла, «здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням» (2 Тим. 4, 3-4). Наш православный современник, КАКОВ ОН? Что нам известно о нем, помимо того, что по воскресеньям и праздникам среди прихожан в храме мелькает его лицо, что время от времени он заглядывает в церковные лавки или магазинчики, долго и обстоятельно рассматривая новые книжные или музыкальные поступления, делая при этом небольшие покупки.
Что он часто ворчит на рекламу, не переносит современные фильмы, далек от футбола, политики и косметики, во вкусах более привержен «классическому» или, как это модно говорить, «советскому»... Можно и далее перечислять, НО КАКОВ ОН, этот набор признаков и обычаев, который позволяет говорить о церковности и православных убеждениях человека? Чем обусловлен этот сегодняшний образ, и много ли сходства у него с благочестием и церковностью прежних времен? Наконец, какое влияние имеет все это на его внутренний мир; чем проявляет себя вера в характере, взглядах и поступках? Что общего бывает заметно в нас, православных, стороннему глазу?
В большинстве случаев верующий человек считает излишним подвергать себя и свою религиозность подобному и подробному изучению и анализу. И действительно нет никакого смысла анализировать и проверять веру психологическим или социологическим критерием. ОДНАКО НЕЛЬЗЯ ПЕРЕОЦЕНИВАТЬ И НЕОТМИРНОСТЬ СВОИХ ИНТЕРЕСОВ. Культурный и социально-психологический фон определяет весьма и весьма многое, в том числе и в наших представлениях о благочестии. Мирская среда знает свои объяснения, почему тот или иной человек «увлекся религией»: в одних случаях к этому его подтолкнула жизненная неудача; в других - природная замкнутость и погруженность в себя; в третьих - пассивность, нежелание заниматься практическими делами; в четвертых - желание поддержать высокое мнение о себе как о человеке не чета остальным, имеющем духовные интересы. И нужно признать, что эти наблюдения, в своем большинстве, не так далеки от истины. Любопытные результаты могли бы принести исследования такого явления, как современная православная жизнь.
Часто, чересчур часто вся «православность» не представляет собой никакой метафизической загадки, а является типично психологическим продуктом. Ведь сами по себе церковные интересы еще ничего не гарантируют. В них при желании может отыскаться масса того, что представляет почву для разного рода компенсаций, проекций, самореализаций и прочих вещей, вполне в духе современных представлений. И для пояснения несколько слов из недалекой истории. Массовое знакомство с верой, начавшееся с 90-х годов прошлого века, имело свои особенности. В значительной мере оно было явлением интеллектуального и идейного плана. После десятилетий засилья коммунистической догмы наш соотечественник чрезвычайно активно искал новую систему взглядов и новую идею. Именно так - умозрительно - увидел он православие и восхитился его древностью, красотой и всеобъемлющими масштабами. И видимо, не случайно интересом к церковному учению и традиции оказалась охвачена в основном образовательная городская среда.
И намного меньше вера воспринималась в качестве факта практического сознания нравственного, организационного, затрагивающего мотивы служения, труда и согласия. Тот, кто пришел в православный храм 10-12 лет назад, наверняка хорошо помнит это состояние, состояние, в котором легко было отказать в насущной помощи ближнему из-за того, что «у меня на это нет благословения». Церковность открылась именно в образе системы - системы утверждений, запретов и правил. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ЖАЖДА ИНФОРМАЦИИ О ПРАВОСЛАВНОЙ И ЦЕРКОВНОЙ ЖИЗНИ, ЖЕЛАНИЕ НАСЫТИТСЯ ЕЮ, ОБУЧИТЬСЯ НОВОЙ, ОТЛИЧНОЙ ОТ СОВЕТСКОЙ, ЛОГИКЕ ВЕЩЕЙ И ПОВЕДЕНИЯ, ОШИБОЧНО БЫЛА ПРИНЯТА ЗА ГОРЕНИЕ ВЕРЫ.
Конечно, нельзя отрицать: в определенный момент человек приходил в храм ПРОМЫСЛИТЕЛЬНО. Оказывалась задета какая-то струнка в душе, сложились какие-то жизненные обстоятельства... На этом все и держалось. Но где именно была эта «точка призыва» и соответственно точка максимальной, я бы восприимчивости, скоро терялось. Потому что действовал свой «проект», своё видение, совестной сказал, в церковном кругу нацеленное главным образом на компетентность в интеллектуальном и поведенческом смыслах, как, говоря современным языком, на соответствие корпоративной норме. За это-то т.н. «воцерковление» человеку и обещалась коренная перемена всей жизни и разрешение всех проблем. КОНЕЧНО, СОВЕРШЕННО БЕЗОСНОВАТЕЛЬНО И БЕЗРЕЗУЛЬТАТНО.
Само по себе «видение» оставалось довольно наивным. В русле перестроечной критики рьяно отрицалась прежняя действительность. В то же время сил и зрелости для новых, самостоятельных решений недоставало. Желание отдать себя в полное ведение священника-духовника или аскетической системы, паническая неуверенность и боязнь личной ответственности происходили именно от этого.
Плюс ко всему - типично позитивистское, в духе нашего прогрессивного века, убеждение в том, что «знание - сила» и с его помощью все можно менять. Теперешняя понимание и трактовка православия часто немногим отличается от вышесказанного. Внесены незначительные коррективы, но по-прежнему продолжает считаться, что все мы двигались верным путем. Например, принято думать, что не всякая благочестивая книжка гласит абсолютную истину. Есть, например, дореволюционная литература - она не годится. Бывают, кроме того, не очень опытные батюшки, которые говорят не совсем проверенные вещи. И вот так мы по-прежнему остаемся в рамках того же интеллектуального, по существу своему похожего на постмодернистский, видения, в котором жизнь остается в стороне, а взамен её конструируется что-то, что из волюнтаристских побуждений нас больше устраивает.
И ошибка всех лет так называемого церковного возрождения заключена именно в этом: ТАМ, ГДЕ НАС ЗАСТАЛ БОЖИЙ ПРИЗЫВ, ТАМ, ГДЕ РЕАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ СТУЧАЛАСЬ К НАМ САМЫМ НАСТОЙЧИВЫМ ОБРАЗОМ ЧЕРЕЗ БЛИЗКИХ, РАБОТУ, МАТЕРИАЛЬНЫЕ ЗАТРУДНЕНИЯ, ОБЩЕСТВЕННЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ КОЛЛИЗИИ, - А МЫ, в своем большинстве, ПРЯЧЕМСЯ ОТ ВСЕГО ЭТОГО, наклеивая на все ярлык «бездуховности» и предпочитая свой мир отвлеченно благочестивой, оскопленной и выхолощенной нормы и логики.
В конце концов на свет выползло и успело неплохо устроиться наше неистребимое эгоистическое «Я». Православный образ мыслей или его элементы были приняты на вооружение, потому что по какой-то причине ТАК СТАЛО УДОБНЕЕ, а не потому что человек встал и отправился служить Господу. В ЭТОМ ОТЛИЧИЕ РЕЛИГИОЗНОСТИ КАК КУЛЬТУРНОГО И СОЦИАЛЬНОГО ФЕНОМЕНА, И РЕЛИГИОЗНОСТИ НАСТОЯЩЕЙ, ПОДЛИННОГО ПРИЗВАНИЯ ПРАВОСЛАВНОГО ХРИСТИАНИНА. И потому совершенно справедливо мир смотрит на нас и говорит: НИЧЕГО ОСОБЕННОГО ЗДЕСЬ НЕ ВИДИМ; ЛЮДИ НАШЛИ ДЛЯ СЕБЯ УВЛЕЧЕНИЕ, И НИЧЕГО БОЛЬШЕ. Для того, что бы на этом фоне могли понять подлинное призвание христианина, необходимо сказать о СУЩНОСТИ ХРИСТИАНСТВА.
Христианство целиком вписывается в одно слово - ХРИСТОС. Но что это значит? Это Жертва, Крестная Жертва Богочеловека Иисуса Христа. Без этой Крестной Жертвы нет христианства. В других религиях основатель является не кем иным, как проповедником учения нового или старого и давно забытого. Поэтому во всех других религиях основатель не имеет того исключительного значения, какое имеет Господь Иисус Христос в христианстве. Там основатель - учитель, провозвестник Бога, главное же - то учение, которое он передает от Бога. Поэтому основатель в других религиях всегда находится на втором плане по отношению к возвещаемому им учению, основанной им религии. Существо религии от него не зависит, он, так сказать, заменим. Религия нисколько не пострадала бы, если бы её возвестил другой Учитель или пророк. Это касается всех религий, потому что функции основателей этих религий заключались в их учении, которое они предлагали людям. УЧЕНИЕ СОСТАВЛЯЛО СУЩНОСТЬ ИХ СЛУЖЕНИЯ.
А христианство? Мог бы, например, основать, христианство Иоанн Креститель? Он мог бы сказать о нравственном учении, о некоторых истинах веры, но не было бы самого главного - ЖЕРТВЫ! Крестной Жертвы Богочеловека Иисуса Христа!
Можно понять теперь, почему весь огонь отрицательной критики, даже в наше время, направлен на упразднение Христа как реально существующей личности! Если Его нет, если не было Того, Кто пострадал за нас на Кресте, Кто принял смерть Крестную - христианство рассыпается тут же.
Итак, первое, что присуще только христианству - это утверждение, что БОГ есть ЛЮБОВЬ, ЛЮБОВЬ до Крестной смерти. В других религиях то высшее, что достигло религиозное сознание в естественном порядке, есть представление о Боге как о праведном, милостивом судии, справедливом, но не более. Христианство утверждает нечто особенное: БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ И ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ. К сожалению, это христианское понимание Бога с трудом находит себе путь к сознанию и сердцу человека. БОГ-ЛЮБОВЬ с трудом воспринимается «ветхим» человеческим сознанием. Тем более, что образ Бога-судии встречается и в Евангелии, и в посланиях апостольских, и в святоотеческих творениях.
Но какова специфика употребление этого образа? ОН ИМЕЕТ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО НАЗИДАТЕЛЬНО-ПАСТЫРСКИЙ ХАРАКТЕР. Как только вопрос касается изложения существа понимания Бога, мы слышим утверждение с полной определенностью: БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ И ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ. Он не подвластен никаким чувствам: гневу, страданию, наказанию, мести и т.д. Эта мысль присуща всему Преданию нашей Церкви. Вот в пример одно авторитетное высказывание. Святитель Иоанн Златоуст: КОГДА ТЫ СЛЫШИШЬ СЛОВА «ЯРОСТЬ» и «ГНЕВ» В ОТНОШЕНИИ к Богу, то не разумей под ними ничего человеческого: это слова снисхождения. БОЖЕСТВО ЧУЖДО ВСЕГО ПОДОБНОГО, ГОВОРИТЬСЯ ЖЕ ТАК ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПРИБЛИЗИТЬ ПРЕДМЕТ К РАЗУМЕНИЮ ЛЮДЕЙ БОЛЕЕ ГРУБЫХ» Это - совершенно новое, уникальное в истории человечества понимание Бога. Поистине, только Откровение Божие могло дать ТАКОЕ учение о Боге т.к. нигде в естественных религиях мы не находим такого. В естественных религиях это было немыслимо. И хотя, вот уже более двух тысяч лет существует христианство, сегодня даже среди христиан это утверждение малоприемлемо. Ветхий, страстный человек, господствующий в нашей душе, ищет земной правды, карающей злодеев и награждающей праведников, и потому величайшее откровение Божие о том, что БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ И ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ, никак не принимается человеческим сознанием. По любви и только по любви, а не для «удовлетворения» т.н. Правде Божией, не для «выкупа» Бог послал Своего Единородного Сына.
Вторая особенность христианства (в данном случае правильнее сказать Православия) касается существа духовной жизни человека. Христианство всецело устремлено на исцеление души, а не на заработок блаженства и рая. Преподобный Симеон Новый Богослов указывает: «Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека (т.е. открывает человеку) его немощи». Обратите внимание, что подчеркивает преподобный Симеон: исполнение заповедей Божиих делает человека не чудотворцем, пророком, учителем, не достойным всяких наград, даров, сверхъестественных сил что является главнейшим следствием «исполнения» заповедей во всех религиях и даже целью. НЕТ. Христианский путь ведет человека совсем к иному - к тому, чтобы человек увидел глубочайшую поврежденность человеческого существа, ради исцеления которого воплотился Бог Слово, и без познания которой человек в принципе не способен ни к правильной духовной жизни, ни к принятию Христа как Спасителя. Иными словами, в христианстве «дела» открывают человеку его истинное состояние - состояние глубочайшего духовного повреждения и падения: с какой стороны ни прикоснись ко мне - я весь духовно болен. ТОЛЬКО в сознании этой немощи возникает правильная духовная сила. ТОЛЬКО тогда становится человек силен, когда Бог входит в него. Очень хорошо это видно на примере апостола Павла, который пишет о себе: «Трикраты молил Бога». Результат: «Сила моя в немощи совершается». Оказывается, только через познание себя, какой я есть на самом деле, в человека входит Господь, и тогда действительно человек приобретает силу. В этой связи авва Агафон говорит: «Если и небо упадет на меня, не содрогнется душа моя».
Но что же обетовано, обещано человеку? Святитель Иоанн Златоуст говорит: «БОГ ОБЕЩАЛ ВВЕСТИ НАС НЕ В РАЙ, А В САМОЕ НЕБО, И НЕ ЦАРСТВО РАЙСКОЕ ВОЗВЕЩАЕТ, А ЦАРСТВО НЕБЕСНОЕ». Не что-то тварное получает обновленный человек, он получает Самого Бога! ОБОЖЕНИЕ - так именуется наш идеал. Оно есть теснейшее единение человека с Богом, есть полнота раскрытия человеческой личности, есть то состояние человека, когда он становится поистине сыном Божиим Богом по благодати. И здесь может быть, самым важным, о чем говорит христианство и что отличает его от других религий и без чего христианству невозможно быть, является его величайший догмат, выраженный в главнейшем христианском празднике - ПАСХЕ, - догмат ВОСКРЕСЕНИЯ. Христианство говорит не просто о том, что христианская душа соединяется с Богом, что душа будет испытывать те или иные состояния. Нет, оно утверждает, что человек это душа и тело, это единое духовно-телесное существо, и обожение присуще те только душе, но душе в обновленном человеке все изменяется, не только душа, ум, чувства, но и само тело. Христианство говорит о Воскресении как факте, который вследствие Воскресения Христова. Каждый Христов не может не воскреснуть! Вспомните, насколько вызывающе прозвучала проповедь апостола Павла в ареопаге о Воскресении. Мудрецы восприняли ее как сказку, фантазию. Но христианство утверждает это в качестве одного из центральных своих догматов.
Эта весть о Воскресении пронизывает всё христианское сознание на протяжении более двух тысяч лет. И величайшие святые, достигшие озарения Божия и просвещения ума, утверждали со всей силой и категоричностью эту истину. Она уникальна в истории религиозного сознания человечества.
Таким образом, христианство есть религия, которая НЕ ВНЕ НАС, и которую мы можем созерцать как некий умозрительный объект, рассматривая сходство и различия между ним и другими объектами. ХРИСТИАНСТВО ПО ПРИРОДЕ ПРИСУЩЕ ЧЕЛОВЕКУ. Но христианином, и в этом подлинное призвание христианина, человек становится только тогда, когда начинает видеть, что не может избавиться от мучающих его страстей и грехов. Помните, у Данте в «Аде»: «Так завистью пылала кровь моя, что, если было хорошо другому, ты видел бы, как зеленею я». Вот оно, мученье. Любая страсть приносит человеку страдания. И лишь когда он приступает к подлинно истинной христианской жизни, тогда начинает видеть, что такое грех, что такое страсть, какой это ужас - и тогда начинает видеть необходимость Бога Спасителя. В человеческом сознании постоянно идет борьба между ветхим и новым человеком. Какого Бога выберет человек: Бога Христа или бога антихриста? Один Бог спасет и исцелит меня, даст возможность стать истинным сыном Божиим в единении с Сыном Словом воплощенным. Другой лживо обещает мне все блага земные на миг времени. ЧТО ИЗБЕРЕШЬ ЧЕЛОВЕК?
Но в любом случае помни, что не розовые очки и не «мудрость» страуса, зарывающего голову в песок при неизбежной опасности, спасет тебя от мира страстей (т.е. страданий), живущих в душе, но лишь мужественный и честный взгляд на самого себя, на свои так называемые силы и осознание своей глубокой духовной нищеты откроет тебе истинное спасение и истинного Спасителя - Христа, в котором заключено, человек, все твое благо вечной жизни.
доклад на конференции «Иоганнес Pay как христианин
и призвание христианина в современном обществе» 2 марта 2007 года.
Минский Международный образовательный центр им. И. Рау
|
