Положение православных и католических храмов на Беларуси в ХIХ в. Cравнительный анализ
Суть взаимоотношений православной и католической конфессий, государства и церкви в ХIХ в. на Беларуси можно углубить, если сравнить положение культовых построек, процесс их строительства и ремонта.
Церковь оказывает влияние через священнослужителей, отправляющих священнодействия в храмах, поэтому качественное состояние строений немаловажно. “Благолепная” постройка всегда привлекает внимание. Тем более это касается церквей. Используя акустику храма и его внешние формы, с легкостью можно воздействовать на прихожан. Это обстоятельство и явилось основой объединения церкви и государства. Церковь выступала как средство управления подданными.
Насколько серьезно осуществлялся контроль за состоянием храмов и соблюдением положения в отношении иноверцев проследим на примере документов о строительстве и ремонте православных и католических церквей.
Особое внимание гражданская администрация Российской империи уделяла храмам, располагавшимся на окраинных землях. Это в частности касалось католических костелов. С одной стороны, правительству нужно было уберечь подданных от западного влияния и раскола, а с другой стороны, не вызывать активных выступлений иноверцев, живших в приграничных районах, для сохранения целостности имперских границ.
Территория Витебской губернии охватывала не только собственно белорусские земли, но и российские, и латвийские.
Наиболее спорными являлись дела о строительстве или ремонте костелов в Динабургском и Люцинском уездах.
В 1836 г. выявилась необходимость построить в Динабурге отдельный деревянный дом для отправления ученикам латинского вероисповедания богослужения. Динабургская гимназия была удалена от местного, достаточно ветхого, костела. Поэтому законоучитель католического вероисповедания принял решение устроить во дворе гимназии деревянный дом (каплицу) для учеников – католиков. Российское правительство одобрило этот план в 1841 г. Министр народного просвещения проинформировал попечителя Белорусского учебного округа “устроить надлежащим образом в доме Динабургской Гимназии, Римско – Католическую каплицу…, открыть в ней Богослужение…, чтобы… отправлялось в той каплице Богослужение только для принадлежащих к Римско – Католическому исповеданию Чиновников и воспитанников Гимназии духовником ея…, чтобы в каплице не были употребляемы воспитанники других исповеданий и не прислуживали в ней люди Православной веры” /1, л. 13 об./. Родители – католики согласны были внести по 200 рублей серебром на устройство каплицы.
В 1840 – 1841 гг. генерал – губернатор смоленский, витебский и могилевский инициировал постройку нового каменного костела в Динабурге. Причем местный предводитель дворянства ходатайствовал о получении из казны средств на строительство по причине бедности прихожан /2, лл. 1, 7 – 8/.
Внимание Динабургу было оказано по справедливости — он являлся военной крепостью, оберегавшей рубежи государства, правительство не оказало никакого давления на иноверцев, обслуживавших город. От властей пострадали только иезуиты, в 1811 г. удаленные из города. Их костел был обращен в соборную церковь. В остальном католиков поддерживали, если учесть, что там существовала одна православная церковь, да и то в присутственных местах, а костелов было два /3, с. 59/.
Инициатива смоленского, витебского и могилевского генерал – губернатора не закончилась Динабургом. В те же 1840 – 1841 гг. он первым высказался за ремонт костела в м. Экимания на счет казны. Однако Святейший Синод постановил этот костел закрыть, так как он находился рядом с православной церковью, и “…звук органа его совершенно заглушает церковное пение и увлекает Православных прихожан из своего храма в Костел…” /4, л. 1 об./.
В ходе разбирательства обнаружилось, что указанному костелу принадлежали две филиальные церкви — Дручанская и Руднянская. Прихожане – католики располагались гораздо ближе к филиальным храмам, нежели к приходскому костелу, находившемуся на краю прихода. По предложению Синода Дручанский костел можно было бы сделать приходским, но, как оказалось, оба филиальных храма были совершенно ветхими. Генерал – губернатор смоленский, витебский и могилевский поставил в известность об этом витебского гражданского губернатора, а Римско – Католическая Духовная Коллегия сочла разумным перенести приходский костел в каплицу помещицы Беликовичевой, которая располагалась на кладбище в Хохлове. Но православное духовенство в том усмотрело опасность — каплица слишком близко примыкала к православным церквам, а прихожан – католиков насчитывалось всего 800 человек /4, лл. 2, 15 – 16, 24 – 24 об./. Ни католическая, ни православная стороны так к соглашению и не пришли.
В Люцинском уезде рассматривался вопрос о ремонте Пошмуциовского костела в течение 1842 – 1844 гг. Костел был деревянный и ветхий. По словам люцинского земского исправника храм представлял опасность, так как мог в любой момент обрушиться во время богослужения.
Местный помещик Дементий Парако соизволил отремонтировать его, но приходский священник отказался перенести утварь в другой костел. По всей вероятности он боялся, что костел вообще закроют, и он лишится доходного места.
В течение года велась бесплодная переписка, действий никаких не предпринималось со стороны местного католического духовенства. Помещик Парако, оценив совершенную ветхость Пошмуциовского костела, решил построить новый каменный. Но местный ксендз все еще медлил с переносом утвари, и, следовательно, храм не был запечатан, и в нем проводились богослужения. Люцинский земский исправник об этом постоянно информировал витебского гражданского губернатора /5, лл. 1 – 4, 6, 9 – 12/.
В то же самое время в восточных районах Витебской губернии ситуация в отношении костелов складывалась несколько иначе в силу того, что подобные проблемы решались при активном участии православных священников.
В 1842 – 1844 г. в Витебске был закрыт фарный костел св. Троицы по причине его близости к православной Благовещенской церкви /6, л. 1/.
В 1843 г. должен был закрыться Яновский костел в Велижском уезде. Костел был ветхим, угрожавшим падением. Инициаторами его упразднения выступили православные священники: “латинские Ксендзы… волнуют своими проповедями православных прихожан церквей: Паульской, Лесневской и Туржецкой и отвлекают их от православного Богослужения…” /7, л. 1/.
Военный уездный начальник II округа Витебской губернии полковник Агатонов сообщал, что данный костел являлся филиальным и действительно ветхим. Он высказал также предположение о ненужности храма католикам потому, что он находился в Лепельском уезде, а принадлежал Рукменицкому приходу в Полоцком уезде, в котором был свой костел.
Согласно проведенного дознания оказалось, что ксендзы действительно занимались в Яновском костеле проповедями, отвлекавшими православных. Упразднение костела признали необходимым, но для этого требовалось еще разрешение министра внутренних дел, которое, кстати, не последовало даже в 1848 г. Видимо правительство не торопилось окончательно и бесповоротно ликвидировать костелы или не считало это столь нужным, так как приходилось ждать годами высшего решения /7, лл. 1, 4 об., 10/.
На фоне таких событий, как закрытие 30 католических монастырей в 1840 г., перевода Виленской духовной академии в Петербург в 1842 г. и постановки ее под надзор Римско – Католической Духовной Коллегии и правительственных органов с целью изъятия воспитания кандидатов в духовный сан из – под польского влияния, ремонт и строительство католических храмов оказывались нередко нерешенными. Причинами этого являлись положительные инициативы генерал – губернатора смоленского, витебского и могилевского, санкционировавшего возведение новых костелов, но, как правило, за счет самих прихожан и ксендзов; нехватка средств у католиков; сопротивление православного духовенства из – за агрессивных проповедей ксендзов и нередкое их безразличие по отношению к своим храмам.
Проследим, каково же было положение православных церквей в Витебской губернии, которая считалась самой православной на Беларуси.
В ведомости 1844 г. о постройке и ремонте православных церквей в помещичьих имениях в Витебской губернии значилось 60 храмов, из которых только 18 были полностью отремонтированы. За 1844 – 1845 гг. построили только один православный храм. Большинство церквей оставались недостроенными /8, лл. 6 – 9/.
Характерным является преимущественное использование дерева в строительных и ремонтных работах. Из указанных 60 православных построек только две являлись каменными.
Архиепископ полоцкий и витебский считал, что ремонт и строительство церквей в имениях должны производиться за счет помещиков.
В 1844 – 1845 гг. к ремонтным работам привлекались казенные крестьяне, так как кошельковые суммы, хранившиеся в самих церквах, были недостаточны.
Архиепископ полоцкий и витебский в письме витебскому гражданскому губернатору сообщал, что Долгопольская каменная церковь Городецкого уезда настолько была повреждена, что исправлению не подлежала. Епархиальный архитектор в связи с этим составил план и смету на строительство новой приходской церкви, но не каменной, а деревянной /9, л. 1/. Решение вопроса затянулось до 1851 г. из-за отказа владелицы прихожан помещицы Пиоровой участвовать в строительстве по причине того, что у нее не было достаточной суммы и елового леса. Отказ мотивировался также и неурожаем /9, лл. 12 об. – 13 об./. В связи с отсутствием средств Святейший Синод признал необходимым сократить план церкви /9, л. 33 об./.
В погосте Дубокрае того же Городецкого уезда нужно было построить новую приходскую церковь, о чем владельцы имения были уведомлены епархиальным начальством, но в силу разорения помещиков Рокоссовских в 1812 г. из-за военных действий и неурожаев они просили отсрочить до лучших времен возведение нового храма. К тому же, как выяснилось, братья Рокоссовские ремонтировали приписную Руднянскую церковь. Усмотрев, что причины отсрочки являлись уважительными, Святейший Синод и епархиальные власти согласились перенести строительство на более поздние сроки /10, лл. 1, 5 – 8 об., 14, 16/.
Архиепископ полоцкий и витебский в 1846 г. уведомил витебского гражданского губернатора о результатах строительства и ремонта церквей по Невельскому и Полоцкому уездам. Из представленных в письме шести храмов ни один не был отремонтирован или отстроен до конца в Невельском уезде. В Полоцком уезде ситуация была аналогичной: из пяти православных церквей недостроены были все /11, лл. 4, 4а? 6/. Причина этого заключалась в неурожае и, как следствие его, в отсутствии средств на церковные нужды. Все деньги расходовались на поддержание крестьян /11, л. 8 об./.
В Невельском уезде состояла Язненская Богородицкая церковь, требовавшая обновления иконостаса. Согласно донесения уездного предводителя дворянства крестьяне – прихожане Язненской церкви оказались слишком бедными и к тому же составляли по количеству 129 человек, поэтому приход сочли малозначительным. Предводитель дворянства ходатайствовал перед гражданским губернатором о ремонте иконостаса за счет правительства или духовных лиц. Необходимость этого объяснялась и тем, что сама церковь была построена на средства крестьян помещика Кардо — Сысоева (10 душ) /12, лл. 1, 12 – 12 об./.
Долысская церковь того же уезда была признана недостроенной из-за отсутствия иконостаса. Кошельковой суммы не хватало для его установки и приобретения церковной утвари, поэтому архиепископ полоцкий и витебский признал полезным произвести установку иконостаса на счет помещика Шишко и его крестьян /13, лл. 1, 4, 7, 10, 13 – 13 об./.
В селе Долгом Невельского уезда еще в 1835 г. постановили построить новую православную церковь вместо старой ветхой, не подлежавшей ремонту. Обязанность возведения храма была возложена, как обычно, на владельцев — прихожан. Однако деньги на постройку церкви собрали только к 28 апреля 1847 г. через земский суд /14, лл. 1, 4, 7/.
Гультяевская церковь требовала новой крыши и ограды. Приход ее составлял 1900 душ казенных крестьян имения Истец. Местный инженер составил план и смету на ремонт, но оказалось, что крестьяне собрать сумму более 2 тыс. рублей не смогли бы. Поэтому Витебская палата государственных имуществ сочла уместным отремонтировать церковь за счет казны, на что было получено согласие витебского гражданского губернатора /15, лл. 1, 4 – 5/.
В погосте Кашине Невельского уезда должны были построить новую православную церковь, но вследствие разорения местных помещиков духовное и светское начальство разрешило отремонтировать приписную Залучскую церковь, а Кашинскую отсрочить до улучшения материального положения владельцев. Однако помещик Хржановский согласился отремонтировать приписную церковь с условием, чтобы впоследствии ее перевели в приходскую, а Кашинскую, по его мнению ненужно было возводить вовсе. Архиепископ полоцкий и витебский отказался принять вариант Хржановского, так как Залучская приписная церковь была невместительной и существовала 60 лет, следовательно принять всех прихожан в качестве приходского храма она не могла и грозила разрушением. По этой причине архиепископ решил “вразумить” всех помещиков произвести ремонт приписной церкви, отсрочив постройку приходской на неопределенное время /16, лл. 1а – 2/.
Такая же ситуация сложилась и в Велижском уезде. Маклаковская приходская церковь требовала не только ремонта, но и постройки новой колокольни. Приходские владельцы собирались ее отремонтировать за счет кошельковой суммы самой церкви (152 рубля 79 копеек серебром). Но храм не был укомплектован утварью, для приобретения которой и предназначалась кошельковая сумма. Поэтому Уездный суд через пристава уведомил о нецелесообразности использования указанной суммы на ремонт и обязал владельцев сделать все работы за несколько месяцев /17, лл. 1, 4 об./.
Интересна ситуация, сложившаяся вокруг ремонта Чайкинской церкви Себежского уезда. Камнем преткновения оказалась финансовая сторона. Поскольку к церкви принадлежали казенные крестьяне имения Утужица, то волостными старшинами был составлен акт на покупку материалов и на оплату местному строителю. По акту они уплатили 125 рублей ассигнациями и самовольно начали собирать деньги с казенных крестьян по 20 копеек с души. В связи с этим Витебская палата государственных имуществ предписала Люцинскому окружному управлению доставить сведения о сумме денег, представленных в смете, и о возможности крестьян без обременения внести причитающиеся на их часть количество и испросить на это их согласие /18, лл. 1, 4 об./.
В Дриссенском уезде в имении помещика Корсака Лисне находилась православная Покровская церковь, которая, начиная с 1845 г., нуждалась в ремонте. П.Корсак обратился с письмом к себежскому исправнику, где сообщал, что к Покровской церкви принадлежали приходом крестьяне помещиков Шадурского и Убрия, поэтому все помещики должны были принять участие в ремонте. Корсак упомянул и о том, что в 1840 г. он этот храм исправил. Таким образом, церковь, по его словам, находилась в хорошем состоянии. Однако мнение Корсака не совпадало с мнением местных православных священников. В 1846 г. архиепископ полоцкий и витебский представил записку о непрочном ремонте церкви, о количестве прихожан и о принуждении помещиков к производству ремонта, но вплоть до 1850 г. никаких сведений о начале такового не поступало /19, лл. 1, 7, 11, 15/.
Осенью 1845 г. Витебская палата государственных имуществ уведомила гражданского губернатора о ветхом состоянии приходской Николаевской церкви имения Езерийского, состоявшего из 1042 казенных крестьян, которым было предложено сделать пожертвования на ремонт. Крестьяне оказались неспособны произвести ремонтные работы за свой счет в силу своей бедности. Поэтому палата государственных имуществ и витебский гражданский губернатор постановили отремонтировать церковь за счет казны /20, лл. 1 – 4/.
Чтобы как-то стимулировать помещиков — владельцев православных прихожан – вкладывать средства в строительство и ремонт церквей генерал – губернатор смоленский, витебский и могилевский в 1845 г. представил императору поименный список помещиков Витебской губернии, добровольно устроивших в своих имениях православные храмы. В списке значилось всего шесть человек. Согласно императорского указа витебский гражданский губернатор мог вознаграждать добровольцев по своему усмотрению /21, л. 1 – 1 об./.
Витебская губерния являлась самой православной среди губерний, составлявших территорию Беларуси, судя по количеству дел, производившихся о православных церквах. Однако, проанализировав отношение прихожан и помещиков к православным храмам, можно сделать вывод не только о присутствии некоторого безразличия к положению православных церквей, но и бедности православных прихожан, которые были не в состоянии содержать свои храмы в должном “благолепии”. Причем несостоятельность православных была очевидна для губернской администрации, так как своими действиями она не пыталась принудить грубыми мерами крестьян и помещиков ремонтировать старые и строить новые культовые здания, хотя качество работ оставляло желать лучшего.
В отношении с католиками проблемы рассматривались на уровне генерал – губернатора смоленского, витебского и могилевского, по его же собственной инициативе. Осторожность проявлялась не только в делах ремонта и строительства костелов, но и в вопросах выделения средств на строительство православных храмов, так как преимущественно крестьяне являлись православными, а их владельцы — католиками, поэтому требовать безоговорочного вложения средств было неуместно. Если помещик соглашался содействовать возведению православной церкви в своем имении, то при определенных обстоятельствах давалась отсрочка на строительство, а крестьяне просто приглашались к посильному участию.
Ремонт или постройка православных церквей очень часто не доводились до конца, а дела в отношении католических костелов оставались нередко нерешенными. Таким образом, мы можем наблюдать своеобразный паритет двух конфессий, заключавшийся почти в одинаковом безразличии прихожан да и самих священников к своим храмам. Возможно, для представителей двух конфессий в Российской империи значение представляли другие вопросы: например, экономические (помещиков и правительство больше волновала проблема неурожая 1844 – 1845 гг. и обеспечение крестьян зерном, чем вложение средств в возведение церквей).
Рассмотрим положение католических и православных построек в Минской губернии, где преобладало католическое и униатское население над православным.
В 1839 г. в Слуцке все греко – российские церкви были деревянными и ветхими. Некоторые из них ремонтировались, остальные же только подготовлялись к ремонту. Все эти меры, по словам протоиерея слуцкой соборной Успенско – Николаевской церкви Гавриила Кустова, не могли надолго обеспечить прочность храмов. Православные прихожане были бедными, и потому строительство новых церквей для них являлось затруднительным. Некоторые храмы закрывались вообще.
В 1832 г. был закрыт бернардинский монастырь. Планировалось преобразовать его в соборную церковь, так как он был каменный и “устроенный на восток по обряду Греко – Российских Церквей, не требующий во внутренности никакой переделки” /22, л. 2/. Из справки православной консистории от 15 июня 1839 г. следует: “Если бернардинскую церковь навсегда оставить католическою, то по самой ближайшей смежности своей с нашею церковию, может быть соблазном для Православия, ибо… Греко – Российская Церковь Воскресения Христова разстоянием от Монастырской не более 30 саженей, деревянная, древняя по ветхости своей требует значительных починок, которыя исправить прихожане по бедности своей совершенно не в состоянии.” /22, л. 3 об./. Уместность обращения костела в православный храм доказывалась наличием в Слуцке деревянного костела с богатым фундушем /22, л. 3/. Уже 13 июля 1839 г. бернардинский монастырский костел стал действовать как православный собор.
По-иному сложилась судьба смиловичского миссионерского монастыря, “который по соображениям местных начальств в Министерстве Внутренних дел предположен к обращению в Православную Церковь…” /23, лл. 2 – 2 об./. Костел сделали Успенской церковью, но в 1842 г. его опять вернули католикам /23, л. 24 об./.
Мозырский бернардинский костел переводили в соборную православную церковь с 1839 г. по 1865 г. Католический приход составлял две тысячи человек. Лишить католиков костела, оставшегося от бернардинского монастыря, было бы несправедливо. К тому же приход из-за этого мог “встретить весьма много затруднений…”.
Монастырский костел был поврежден пожаром, и настоятель католического прихода объявил о готовности вместе с прихожанами отремонтировать храм /24, лл. 5 об. – 6/. Кроме того существовала и другая проблема: местное начальство предполагало построить новые дома в Мозыре вместо сгоревших и поэтому признало костел препятствующим направлению улицы. В связи с этим храм нужно было снести.
Пожаром были уничтожены и две православные церкви. Но мозырский предводитель дворянства сообщал, что православные прихожане имели еще три храма /24, л. 6/.
Еще раньше предполагалось монастырский костел отдать греко – российскому ведомству. Однако после пожара оказалось, что православные не могли за свой счет отремонтировать его. Вследствие этого предводитель дворянства высказался за то, что дешевле будет построить за счет казны новую деревянную церковь. Несмотря на это архиепископ отказался оставлять бернардинский костел католикам, мотивируя свой отказ указами императора и Святейшего Синода.
В Мозыре существовал еще один деревянный костел. Латинский священник Рымша отправлял временно службы в каменном бернардинском упраздненном костеле, пока деревянный ремонтировали. Более того, он желал оставить каменный храм за собой и прекратил починку деревянного /24, л. 11/.
На расстоянии одной версты от Мозыря находились два Цистерских костела, довольно просторные /24, л. 11 об./. По этой причине и последовал перевод бернардинского каменного костела в православное ведомство. Кроме того, из трех православных церквей в 1839 г. сгорели две: соборная Михайловская и приходская Рождества Богородицы. Количество прихожан церквей было соответственно 1727 и 732 души. Из-за своей бедности прихожане не могли построить новых храмов, поэтому вопрос о бернардинском костеле оставался актуальным, но сумма на его ремонт являлась непосильной для православных /24, лл. 20, 48 об./.
Костел передали православному ведомству 5 марта 1841 г., но фактически стать православной церковью он должен был только после ремонта. Указ императора о перестройке костела в православный храм последовал 31 декабря 1847 г., а смету составили в 1851 г., поэтому он оставался в гражданском ведомстве все это время /24 лл. 226 об., 283/. До 1863 г. велись торги на подряд ввиду сокращения казенных расходов и отсутствия средств на ремонт у прихожан /25, лл. 85, 91, 104, 109, 124 – 125, 131/. В 1863 г. работы были окончены. Но на колокольных башнях отсутствовали колокола, и служба в новом соборе не могла начаться из-за этого /25, л. 199/. Волокита властей дала повод католикам просить светское губернское начальство вернуть мозырский бернардинский костел им. Они представили аргументы: костел был упразднен в 1849 г., вплоть до 1863 г. православное духовенство не совершало в нем служб, и количество прихожан не было достаточным — всего 1800 человек /26, л. 41/. Архиепискому минскому и бобруйскому пришлось изложить причины перевода бернардинского костела в православное ведомство: во-первых, в 1839 г. сгорел мозырский Михайловский православный собор, во-вторых, в 1839 г. император указом распорядился упраздненный костел обратить в православную церковь, в-третьих, передача храма православным затянулась из-за промедлений ксендза, в-четвертых, “в Мозыре… считается Православных прихожан при сгоревшем Михайловском Соборе 937 душ мужеска и 926 женска пола и при приходской Параскевиевской Церкви 789 душ мужеска и 908 душ женска пола, а всего 1726 душ мужеска и 1834 души женска, то есть слишком 3 т. но не 1800 душ…” /26, л. 43/.
Что же касается уцелевших православных церквей, то одна из них находилась на кладбище за городом, другая, Николаевская, была построена временно сразу после пожара в Михайловском соборе. Обе эти церкви оказались невместительными. Параскевиевская приходская церковь вовсе была ветхой, к тому же указанные храмы являлись деревянными, а бернардинский костел — каменным /26, л. 43 об./.
Письмо католиков губернатору не осталось без внимания и послужило толчком для изыскания средств на приобретение колоколов и исправление колоколен. Положенную сумму выделило Мозырское уездное казначейство, и 17 ноября 1865 г. была сдана опись перестроенного из костела Михайловского собора /26, лл. 86 – 87, 124, 126 – 127/.
На уровне министра внутренних дел в короткий срок решилось дело о постройке в м. Холопеничи Борисовского уезда приходского костела на месте сгоревшего в 1844 г. Препятствий в этом не усмотрело даже православное духовенство, и в 1850 г. строительство было одобрено /27, лл. 4, 14 – 15, 17/.
В указанный период работы по переустройству костелов в православные церкви не завершались. Ремонтные работы производились только наполовину вследствие отсутствия средств. Причиной перевода костелов в церкви могла быть несостоятельность православных прихожан. На это указывает непрочность деревянных греко – российских церквей. Строительство каменного храма было слишком дорогим, поэтому целесообразным считалось отдавать некоторые каменные католические постройки православным. Причем данные действия четко обосновывались, чтобы не вызывать сопротивления католиков, которое встречалось нечасто, ибо гражданская губернская администрация одобряла как ремонт старых костелов, так и строительство новых, а также заботилась о сохранении древнейших памятников культового зодчества, в разряд которых попадали в основном католические костелы и монастыри. Правительство считало обязательным обеспечение охраны архитектурных древностей, раскрывавших суть исторических событий, то есть храмы являлись аргументом в пользу толерантности российского правительства.
Источники:
1. НИАБ, Ф. 3157. Оп. 1. Д. 271
2. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 8363
3. Без – Корнилович М.О. Исторические сведения о примечательнейших местах в Белоруссии, с присовокуплением и других сведений, к ней же относящихся. Мн.: ООО “Алфавит”. — 1995 (1855 г.).
4. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 8375
5. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 9499
6. НИАБ, Ф. 2712. Оп. 1. Д. 140
7. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 10164
8. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 10836
9. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 11078
10. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 11513
11. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 11545
12. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 11112
13. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 11114
14. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 11551
15. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 11558
16. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 11561
17. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 11562
18. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 11563
19. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 11569
20. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 11625
21. НИАБ, Ф. 1430. Оп. 1. Д. 11582
22. НИАБ, Ф. 136. Оп. 1. Д. 14189
23. НИАБ, Ф. 136. Оп. 4. Д. 13
24. НИАБ, Ф. 136. Оп. 1. Д. 14281
25. НИАБ, Ф. 136. Оп. 1. Д. 14282
26. НИАБ, Ф. 136. Оп. 1. Д. 14283
27. НИАБ, Ф. 299. Оп. 2. Д. 3516
|
