|
ПУБЛИЦИСТИКА
Интервью с иереем Олегом Шульгиным,
руководителем Социального отдела Минской Епархии
клириком прихода "Всех скорбящих Радость" г. Минска
|
Не забудь о заблудшей овце
СБ. Беларусь Сегодня. 11 мая 2007 года
«Нет такого греха, который превозмогал бы милосердие Божие», - повторяет своим подопечным отец Олег Шульгин, настоятель православного прихода великомученицы Анастасии Узорешительницы, расположенного в Минской Исправительной колонии №1. Но, чтобы быть прощённым Господом, а душе преступившего закон попасть в Царствие Небесное, необходимо искреннее, глубокое покаяние. И еще надо принять наказание как справедливое возмездие за содеянное зло.
Работа с заключенными традиционно входит в круг духовного и социального окормления Церкви. И хоть сегодня внешняя атрибутика имеет несколько иной вид, чем в прошлом, – например, в том же приходе «Всех скорбящих Радость», к которому приписан храм и где идет основное служение отца Олега, есть даже Интернет-сайт для общения с прихожанами, и на нем постоянная рубрика под говорящим названием «тюремная церковь», суть происходящего неизменна: спасать души грешников, наставлять на путь истинный заблудших.
-Отец Олег, в прежние, дореволюционные времена, практически все арестанты были хотя бы номинально верующими. Что движет сегодняшними заключенными, когда они ищут встреч со священником?
-Вспомним «Преступление и наказание» Достоевского. Там в эпилоге описывается, как герой романа ходил в церковь, но не чувствовал ничего, - так как существовала обязанность для всех ходить в церковь. Но когда он сделал какое-то усилие над собой и узнал благодать Божью, только тогда по-настоящему начал преображаться. Наказание идет в первую очередь не от государства, настоящее наказание – муки совести.
Когда по поручению владыки Филарета наш настоятель отец Игорь в 1988 году впервые посетил на Пасху заключенных, он был потрясен их интересом и тягой к церкви. Помочь перевести порывы души во что-то осознанное, и, прежде всего, в осознанное решение изменить свою греховную жизнь, вот наша общая цель.
-И вы сразу верите в искренность благих намерений?
-Я все-таки был воспитан на произведениях классической литературы. Та же книга «Преступление и наказание» до сих пор является любимым произведением. Когда отец Игорь предложил работать с заключенными, сразу решил: это и есть мое дело. Тогда, конечно, в сознании стоял образ Раскольникова, в каждом заключенном я видел его и думал, каким образом могу послужить Богу так, чтобы этот человек тоже пришёл к покаянию и исправлению своей жизни.
-Нет ли вероятности, что для означенного контингента Господь Бог стоит в одном ряду с надрывно-слезливыми стенаниями о «маме родной, старушке», прочей тюремной сентиментальщиной, ничего общего не имеющей с настоящей духовной работой?
-Есть. И то, что у заключенного огромнейший крест на груди, совсем не значит, что у него такая же вера. Поэтому с самого начала мы ставили задачу научить искренней молитве, искреннему общению с Богом. И если поначалу раздавали крестики всем желающим, то потом, когда увидели, что крестик становится объектом купли-продажи, точнее натурального обмена: товар–крестик на товар – чай, сигареты, какой-то разменной монетой в отношениях, перестали «выдавать» христианский символ по первому требованию. Крестик вручался только тому, кто постоянно присутствовал на занятиях и молитве. Причем молитвы у нас стали длиться не 1-2 минуты, а 15 минут, затем полчаса, а, с течением времени, и больше.
Кроме молитвы, обязательны катихизические занятия, на которых мы излагаем основные понятия веры, и стараемся их применить к настоящему состоянию этих людей. Помогаем им искать ответ на вопрос: что мне дает вера в условиях заключения? Мы пытаемся преподавать не плоды только наших раздумий, но стараемся, чтобы пришедшие на занятия … рассказывали и о своей жизни, делились и своим опытом. У многих попавших в заключение появляется растерянность. И для них церковь - именно то место, где они находят смысл жизни. Любая наша беседа подводит к выводу: смысл жизни можно найти в любом месте, и к Богу можно обратиться везде.
Господь всех нас создал для жизни вечной, просто кто-то в свое время оступился, пошел по скользкой дорожке, как говорят в народе. И надо помочь ему сойти с нее, перейти на праведный путь. Если пастух имеет сто овец и одна овца где-то заблудится, то он оставит 99 незаблудших и пойдет искать заблудшую. Возьмет ее на плечи и принесет обратно, и будет радоваться о заблудшей овце, которую спас, больше, чем о 99 незаблудших. Вот я и говорю: Господь радуется о вашем возвращении к Нему больше, чем о других, не заблудших.
-Какой возраст ваших прихожан?
-Очень печально, что преступность у нас молодеет, а значит и в церкви много молодежи до 30 лет.
-Как восприняла новшества администрация?
-Поначалу – настороженно. Смотрела, к чему все приведет. И ко мне присматривались. Это естественно. Потом увидели, что статистика правонарушений внутри колонии стала улучшаться. Был сделан вывод: именно существование церкви могло тому способствовать. После чего настороженность, изучение, сменились на благожелательность и поддержку.
-Видимо, заключенные вас также испытывали на доверие?
-Конечно. Они задавали всякие, на их взгляд, каверзные, хотя на деле довольно стандартные, вопросы. Например, не состою ли я тайно в оперативном отделе или комитете госбезопасности; хранят ли свято священники тайну Исповеди или могут в трудных случаях раскрыть ее; как Церковь относится к так называемым низшим категориям заключенных и т.д. Приходилось все объяснять. Причем люди должны видеть и чувствовать, что я не отрабатываю с ними свой заработок (которого, к слову, и нет), а искренне желаю им помочь. Ведь заключенные обладают психологическими навыками в большей степени, чем мы на свободе.
-Доводилось ли вам иметь дело со смертниками?
-Нет, приговоренные к смертной казни – забота главного тюремного священника. Но он сам к ним не может попасть, только по заявлению осужденного. И их свидание ограничено одним разом. Для того же, чтобы подготовить к Причастию, священник пишет подробное письмо, передает молитвослов и указывает, какие молитвы необходимо прочитать, литературу для подготовки к Исповеди, где рассказывается о грехах, в которых нужно исповедаться. Когда человек готов к встрече, отец Василий приходит – исповедует, причащает. И, возможно, эти люди попадают в Царствие Небесное. Поскольку смертная казнь смывает грехи, если преступник исповедуется и добровольно принимает смертную казнь, как плату за содеянное. Подобно разбойнику, который находился справа от Господа, и сказал, обращаясь ко второму разбойнику, слева от Господа: «Мы здесь страдаем справедливо, а вот Тот, Кто между нами, Тот страдает безвинно». Или возьмем Оптину Пустынь, известный монастырь. Его основатель Макарий Опта – бывший разбойник. Покаяние человека, осознание того, что он страдает за содеянное, послужило оправданием перед Богом.
-Выходит, Церковь не против смертной казни?
-Церковь к смертной казни относится как к неизбежному злу на данном этапе общественного развития. За многие грехи во времена Ветхого Завета человек приговаривался к смертной казни. Но Церковь свидетельствует о том, что жизнь дарована человеку Богом. И если человек отнимает жизнь, дарованную Богом, то к тому должны существовать очень веские основания. И вот уже здесь – место для общественной дискуссии: являются ли вескими теперешние основания для смертной казни или нет.
У нас есть тюрьма, где отбывают наказание люди, ранее приговоренные к смертной казни, но потом, в порядке кассации, получившие пожизненное заключение. И насколько я знаю, некоторые пишут слезные письма в прокуратуру, чтобы им вернули смертную казнь. Ведь Иуде Искариотскому оказалось легче повеситься, чем оставаться с муками совести. Раз существуют такие преступления, которые люди не могут простить, существует и смертная казнь. И так будет, пока общество не поймет, что гораздо больше пользы, если грешники станут жить в тюремной камере до конца своих дней и испытывать муки совести.
-Как вы считаете, тюрьма исправляет?
-Многих исправляет. Калечит тюрьма тогда, когда у человека нет желания исправиться, и он просто идет своим путем окончательного грехопадения.
-Наверное, вам часто приходится слышать жалобы на несправедливость осуждения?
-Мы объясняем: если кого-то осудили несправедливо по приговору, то, возможно, есть за ним такие грехи, которые не включены в Уголовный кодекс, но являются тяжкими грехами перед Богом. Иногда просто нужно наедине с собой посмотреть правде в глаза, и тогда многое прояснится.
-То есть, по-вашему, совершенно невиновных в тюрьме нет?
-Господь каждого из нас спасает одному Ему ведомыми способами. И каждому стоит задуматься: как промысел Божий проявляется в моей ситуации?
--Скажите, вам не было вначале страшно? Все-таки не в детский сад шли, а к заключенным?
-Страшно? Пожалуй, так не скажешь. Но, знаете, и сейчас, когда захожу на территорию колонии, чувствую, что там даже воздух другой… Там другая жизнь… Но тоже жизнь. Помните, на известной картине художника-передвижника Николая Ярошенко изображен арестантский вагон, люди, высовываясь из его окон, кормят с рук голубей. Картина называется – «Всюду жизнь». Так вот, когда я иду на очередную встречу с заключенными, вспоминаю эту картину и думаю: некоторые проводят в камере свои лучшие годы. И наша задача, священников, мирян, которые посещают места лишения свободы, состоит в том, чтобы показать: этот этап важно пройти так, чтобы усвоить полученный урок и измениться, возродиться. Жизнь бывает разной, но в любой ситуации нужно оставаться человеком.
Галина УЛИТЕНОК,
Обозреватель газеты «Беларусь сегодня».
|
