 |
|
|
 |
|
|
 |
|||
 |
|
|||
 |
 |
|
||
ЦЕНТР ПРОСВЕЩЕНИЯ И МИЛОСЕРДИЯ БЕЛОРУССКОГО ЭКЗАРХАТА |
|
|||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
Камень краеугольный |
Кого же, как не профессионального архитектора, руководившего в недавнем прошлом творческой группой? Но этого было бы мало. Предстояло не только возведение архитектурного ансамбля, но созидание Церкви, которая есть люди. Этих людей надо найти, объединить не в какую-нибудь партию или профсоюз. Объединить невидимым, таинственным - той благодатью, которой полнится вся Церковь православная от самого ее начала. Преобразится ли население микрорайона в создателей Церкви? Но только вместе с этим преображением возможно и строительство. Для такой задачи не менее важным, чем архитектурный талант, было и другое свойство. В характере отца Игоря я всегда чувствовала некую подъемную силу, которую ему дано сообщать окружающим, кто бы они ни были: районное или городское начальство, милиционеры или рабочие, бизнесмены или неимущие старики, страдающие инвалиды или подростки, не верящие никому и ни во что, военные, от солдата до генерала, наконец, тюремный люд на Володарского. Эта способность его, а вернее -- талант проповеднического общения с людьми раскрылся и в моем собственном опыте.
Как-то раз (можно сказать, случайно) я оказалась одной из нескольких сот человек, собравшихся в клубе завода им. Ленина. В 80-е годы при том клубе обитали разные кружки, сообщества по изучению парапсихологии, НЛО и йоги, целительных диет и возможностей человека, физических и творческих. Все вместе они пытались сформулировать универсальную концепцию "здорового образа жизни". И вот, будучи искушены в буддизме, аюр-веде и тому подобном, решили, наконец, поинтересоваться родными корнями и пригласили православных священников.
Вопросы были "сокрушительными", в значительной мере специально придуманными, чтобы поставить в тупик служителей Церкви, которые, согласно представлениям большинства собравшихся, могли мыслить только традиционно и рутинно. Однако отца Евгения, биолога по образованию, как и отца Игоря, никакие вопросы не обескураживали. Из этого множества вопросов и ответов более всего запомнился главный - о здоровом образе жизни. Для меня было открытием, что такого понятия вообще нет в системе православных воззрений. Есть понятие "благобытия", рассматривающее человека в целостности духа, души и тела. При этом здоровье тела отнюдь не гарантирует наличие в нем здорового духа, а болезнь телесная может не угнетать дух, а быть ему полезной и даже необходимой. Именно тогда меня внезапно охватило бесспорное ощущение того, что искомая мной, как многими, Истина о жизни, о ее смысле - у них, у этих священников. И никакие мудрствования не могут сравниться с простотой и ясностью их суждений.
На следующий день я пошла в Свято-Духов собор, чтобы определить новое место своим "восточным" представлениям, увязав их с православием. Оказалось, что к священникам собирались целые толпы людей, вопрошающих, ждущих. К отцу Игорю толпа была еще больше. Тратить длительное время на беседу с одним человеком было невозможно. Но самое примечательное - я поняла, что этого и не нужно. Тот или иной "космический" вопрос оказывался подобным пустому ореху: расколоть легко, а внутри пусто. Каждый раз после короткого общения я оставалась с этими пустыми скорлупками, из которых, как скоро стало мне ясно, и состояло здание моих воззрений. На богослужениях я вначале бывала только потому, что с упорством ждала отца Игоря. Но постепенно они становились необходимостью, а чуть позже уже не хотелось даже оглядываться на руины недавнего прошлого моей духовной жизни.
ПРЕМУДРОСТЬ ПОСТРОИЛА СЕБЕ ДОМ
Весной, в шестую
годовщину чернобыльской аварии состоялось освящение закладного
камня. И наш пустырь, начиная с 26 апреля 1991 года, уже нельзя
было называть таковым. Первый краеугольный камень знаменовал начало.
Еще не строительства, а жизни нашего прихода, который пока состоял
из нескольких человек. Кроме них были просто любопытствующие,
пришедшие на освящение.
 |
|
И спаси, Блаже, души наша |
Преподавался у нас Ветхий Завет и Новый Завет, катехизис и церковно-славянский язык, и даже литургика, которую вел сам настоятель. Кроме того, возник предмет, который мы назвали "христианская эстетика" -- как раз по моей художественно-искусствоведческой части. Конечно, пригодились познания, приобретенные когда-то в Московском университете, но преломлялись они весьма специфично: безбожное образование надо было постоянно соединять с тем удивительным, празднично обновленным, что раскрывалось мне в лоне православия. К каждому воскресению я готовилась очень тщательно. Но уроки порой были непредсказуемы и для меня самой. Однажды папа-архитектор высказал свое изумление тем, как я сумела "втиснуть" в один урок для второклашек все европейские стили. Дети тут же нарисовали романский свод, готическую стрельчатую арку и завиток барокко. Мы, учителя, просто не имели права преподавать неинтересно, Наша школа могла растаять за каких-нибудь два-три учебных дня. Какой же ребенок или даже взрослый будет ходить на занятия еще и в воскресенье, помимо будних дней?
|
|
Спектакль прошел успешно |
С мотреть на такой успех кому-то в РОНО было совершенно невыносимо. На школу обрушивалась одна комиссия за другой, в результате чего нас каждый год (из пяти, проведенных под ее благословенной крышей), обычно посреди зимы, -- выгоняли. Каждый раз настоятелю удавалось как-то утрясти дело. Помогало, что директор была за нас, хотя и рисковала немилостью своего начальства. Ее дочка, сначала втайне от мамы, ходила к нам. Появилось и весьма неожиданное обстоятельство для защиты: в нашей школе не было ни одного несчастного случая, пока мы там обитали, внося дух молитвы. (В то время как подобные случаи бывают неотвратимо каждый год в любой школе.)
 |
|
Экзамен? это здорово! |
Учеников у нас каждый год было по две-три сотни, не считая родителей. Родителей, как и всех желающих взрослых, мы стали записывать во взрослые классы, когда в конце пятого года нашего существования, на Пасху, мы переселились в недостроенное, но собственное здание Воскресной школы - светлый терем, возникший из ничего. И не менее чудесным в 1996 году было начало богослужений в Свято-Евфросиньевской церкви, вознесшей в весеннее небо свой изящный и легкий объем. Но перед этим была палатка - незабываемая эпоха нашего становления.
И СТАЛА СКИНИЯ...
 |
|
Колокол зовёт |
Однако палатку поставили. Было лето 1992 года. Вместо пола зеленела трава с весело желтеющими одуванчиками.
 |
|
Такой интерьер |
Снаружи палатку увенчали кресты, вдоль всей пятнадцатиметровой стенки протянулось белое полотнище со словами, написанными голубой краской: "Слава Тебе, показавшему нам свет!" Я потрудилась над нарядным стендом, сообщавщим, что тут - храм "Всех скорбящих радость", где совершаются Божественная литургия, молебны и все требы. Вспоминаю, что во всем оформлении, в шаткости, беззащитности всего сооружения было какое-то радостное дерзновение, нечто притягивающее. Иначе ведь никак не объяснишь, почему буквально все, кто приходил в нашу "скинию", тут же и прирастали к ней.
В июле, в день равноапостольного князя Владимира, крестителя Руси, было первое крещение, а вскоре - и венчание. Среди тех крестившихся и венчавшихся были некоторые из нынешних министров, вообще, довольно известные люди. Вместе с ростом прихода стали стекаться пожертвования самые разные, да и деньги, необходимые для скромной оплаты труждающихся.
С августа, с Успения Богородицы - у нас всенощные бдения. Церковная жизнь совершается в полном объеме крошечным клиром из двух человек. К отцу Игорю присоединился молодой иерей Сергий. На Рождество Богородицы, по горячей просьбе нашего клира, пел хор Ольги Янум и пятерых ее друзей. Эта консерваторская молодежь появилась из любопытства и только на один раз. Но за первым разом последовал другой, третий…
Так, постоянно обогащаясь, наша скиния стала достопримечательностью города. Нас стали посещать солидные гости. Особенно запомнился визит митрополита всея Америки и Канады преосвященного Феодосия. У меня хранится изящный отштампованный крестик, какой получал каждый пришедший в тот день -3 октября - на литургию. Этот старец с внимательным и ласковым лицом говорил, что тепло любви согревает наш необычный храм, что глаза у верующих подобны окнам света…
Наша первая зимовка запечатлелась в памяти веселым потрескиванием накаленных во время службы печурок, сказочными узорами замерзших окошек. Пол близ печек прогревался настолько, что матери сажали на отмытые добела доски детишек. Дети постарше подносили дрова, наблюдали за огнем, испытывая редкое для городского жителя удовольствие. Возник притягательный уют, который приобретал еще большую душевность по мере того, как крепчала на редкость морозная зима. Палатка еле выглядывала из снежных сугробов. Расчистка крыши стала важнейшим делом сторожей и добровольцев. Перед входом всегда устраивалась ровненькая расчищенная площадка. Вкусно тянуло дымком, когда в 7--8 часов утра темные фигурки спешащих к службе протаптывали первые дорожки по белой целине.
Но для клира, хора, сторожей каждая зимовка, а первая в особенности, была серьезным испытанием. Его, можно сказать, с честью выдержали нынешние иереи - отец Олег и отец Анатолий. В числе первых сторожей был и Андрей Дегтярев, ставший летописцем всех событий нашего становления. Ночные дежурства зимой можно назвать подвижничеством. Дрова - величайший дефицит. Мороз в "скорбященском скиту" (как называли палатку) был не так свиреп, как на улице. Наверное, поэтому погреться к сторожу приходили крысы. Они скрашивали одиночество долгой ночи. С ними жили дружно не только дежурные, но и матерый кот по прозванию Архиерей, так как он имел свободный доступ в алтарь, гонял там мышей, а в свободное время спал на стуле. Правда, у Ольги Янум до сих пор хранятся ноты, обгрызенные мышами по причине "архиерейского" недосмотра.
Хористам постоянно приходилось петь осипшими голосами, у регента замерзала дирижирующая рука. Тепло от печки их не спасало. Но -- стоически терпели. К этой нецерковной молодежи вдруг пришло глубокое осознание, что они здесь, в палатке, постоянно простужаясь, делают очень нужное, настоящее дело. И на наших глазах происходило преображение вокальной группы в церковный хор высочайшего класса. Это были: Екатерина Таргонская, Елена Матусевич, Сергей Агранович, Андрей Снытко и Сергей Котов.
Наступило Крещение с крещенскими морозами. Километровая вереница людей с бутылями и бидонами ожидала крещенской воды. Воду возили из тепличного хозяйства на тракторе. И каждый раз священник влезал на верх цистерны, разбивал ледок в отверстии и повторял чин освящения. А когда цистерна опустевала, нескончаемая очередь терпеливо ждала, приплясывая на морозе, прислушиваясь, не тарахтит ли трактор с цистерной воды.
Как бы невзначай в ту зиму произошло нечто необычное. Настоятелю сообщили, что пилоты пролетающего над Минском вертолета увидели огненный столп, поднимающийся от палатки, и сообщили о том в пожарную охрану. Та немедленно отреагировала, но ничего физически горящего не обнаружила. Просто шла вечерняя служба…
РАДУГА НАД КРЕСТОМ
Кончалась наша первая зимовка, когда 23 апреля 1993 года был вынут первый ковш земли для закладки фундамента крестильной Свято-Евфросиньевской церкви. Сын нашей прихожанки пригнал экскаватор и вырыл весь котлован. Бесплатно. Так началось строительство.
 |
|
И храм вознёсся к небу |
В процессе строительства подбирались бригады рабочих высокой квалификации. Бесценный опыт возведения храма искусной кирпичной кладкой возродил использование арок и сводов в гражданской архитектуре.
 |
|
И храм вознёсся к небу |
Были денежные переводы из Брестской области, из Несвижа - со всей Беларуси. Жертвуют не только деньги, а кто что может. Недавно незнакомая женщина из Волковыска машину "Волга" подарила. А вот бабушка Мария, маленькая от согбенности своей, с палочкой ходит, с начала строительства и поныне приносит свою пенсию. День в день. Такова она, святая "лепта вдовицы"…
23 июля 1995 года освящается престол Свято-Евфросиньевской церкви. И в этот же день визит Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II отмечается первой литургией в новом храме - первом храме, построенном в Беларуси после десятилетий безбожия. Подарком от церкви Великой Руси стало огромное пирамидальное паникадило, празднично-ярко освещающее и теперь наш храм.
31 октября, за несколько дней до престольного праздника иконы "Всех скорбящих радость" (6 ноября) был водружен позолоченный крест над куполом Евфросиньевской церкви. Поднятый подъемным краном, он был принят людьми, работающими в поднебесье, и сразу точно встал в купольное гнездо. Собравшиеся тогда вокруг храма заметили: над вознесенным крестом, над завершенным прекрасным храмом, сияла радуга.
Начиная со времени закладки камня стали поговаривать о благодатных знамениях. Хотя наши люди не очень распространяются о них, лишь молча "слагают в сердце своем" то, что даровано было увидеть. Лишь священникам сообщают об исцелениях от старых пожертвованных икон. Исцелениях медицински доказуемых: была назначена операция по удалению опухоли, настал срок ложиться в больницу - а опухоли нет.
Бывает, случается чудесное и при многих свидетелях. Так однажды просияла, точно вспыхнула светом икона Евфросинии Полоцкой. Народ ахнул. Произошло это как раз после того, как к иконе был прикреплен миниатюрный ковчежец с частичкой мощей, доставленный из полоцкого монастыря. Акафист тогда служил отец Владимир -- батюшка весьма строгий, молчаливый, он и поведал о всеми виденном сиянии на уроке нравственного богословия в Воскресной школе.
Я же лично наблюдаю, что хорошо видно всем и в любое время: как очищаются, обновляются сами собой старые иконы. Была совершенно черная икона Иоанна Крестителя. Рука реставратора ее не касалась. Но постепенно стало проявляться изображение. И вот теперь она сияет чистейшими цветами. Можно рассмотреть со всеми подробностями картинки-клейма со сценами жития святого, обрамляющие образ. Вначале, когда икону в киоте поместили на стену, даже наличие этих картинок не угадывалось. Просветлился, обнаружив светло-медовый тон образ Владимирской Божией Матери, открылся изысканно-тонкий рисунок ликов. Сейчас постепенно светлеет образ Казанской Божией Матери. И новые иконы, писанные белорусскими иконописцами, лучатся, переливаются сложными оттенками позолоты в трепетном мерцании горячих огоньков свечей и ровного света, льющегося из узких, прорезанных в толще стен окон. И лик Богородицы в притворе храма ласково смотрит на всякого пришедшего к исповеди.
Церковный хор наш с 1996 года неизменно побеждает на конкурсах и фестивалях духовной музыки. Сейчас хор вырос, разделился на большой и малый, присоединилась талантливая молодежь из Минского духовного училища. Но уровень остался неизменно высоким. Новички быстро вписываются в уже заложенную традицию, понимают друг друга без слов. Все в совершенстве освоили систему церковных "гласов", которую невозможно описать словами. Но именно она создает ту особую, соединяющую земное и небесное, дышащую теплотой духовность церковной музыки, которой, наверное, уже на генетическом уровне отзывается сердце православного человека.
Каждый день на литургии священник в алтаре громко произносит слова молитвы обо всех пострадавших от ядерной катастрофы в Чернобыле. Церковь молится об очищении земли, воды и воздуха, о спасении грядущих поколений от тяжких болезней и уродств. Такими пострадавшими заселен ряд домов в микрорайоне. В храме они получают и утешение, и облегчение. Некоторых привозят на инвалидных колясках (для которых предусмотрены пандусы). Иные пребывают в храме весь день. И только так они могут жить и радоваться жизни. Тут нет ничего чудесного. Это естественно. Как, может быть, и то, что в алтарях церквей отселенной зоны радиационный фон в пределах обычной нормы. Только в алтарях церквей…
"НАШИ НЕМЦЫ"
 |
|
Гости из Германии бывают часто |
Каждый из нас остается на своих позициях. Но вот строительство школы, мастерских для инвалидов, трапезной для неимущих - тут немецкая организация «Церковь помогает церкви» протянула нам руку. Причем, недавно наши попечители сами удивились: разве столько средств они сюда вложили? Столько они не могут дать и никогда не дают... Так или иначе здания-терема мастерских и трапезной, соединенные в одну систему со школой, в августе 2000 торжественно принимались множеством солидных зарубежных представителей, в том числе из «Юнеско».
А началось все в 1990 году, когда отмечался день Победы в Великой Отечественной войне. Известно, что немцы помнят и о 22 июня и о 9 мая, что в Германии многие искренне хотят искупить зло, причиненное немецким фашизмом. Прибыла тогда большая немецкая делегация из представителей церкви, чтобы решить, чем конкретно они могут помочь.
На совещании у митрополита пастор Вальфхьютер из Северной Рейн-Вестфалии поинтересовался, кто из православных священников ведет социальную работу. У нас такая работа только-только начиналась. И отец Игорь как раз был в ней первопроходцем. Он стал организатором первого сестричества при Свято-Духовом соборе, систематически посещал детские дома и больницы. Он исповедывал и причащал, напутствовал в жизнь вечную тех ликвидаторов чернобыльской катастрофы, которые получили смертельные дозы облучения. Он же взял на себя шефство над детским отделением психиатрической больницы в Новинках. Я как-то раз была с ним, могу засвидетельствовать, что это истинно схождение во ад… А кроме того, отец Игорь первым стал вести работу с заключенными в тюрьмах.
Естественно, что митрополит, отвечая Вальфхъютеру, указал на отца Игоря. И сразу же после совещания они отправились в Новинки.
С этого момента и началась помощь. То были и марки, и фургоны с подарками, и различные материалы для будущих мастерских, и кое-что из оборудования для кухни и типографии. В 1993 году последовало приглашение в город Бетель для детей Воскресной школы и сестер милосердия. Этот маленький городок, соединившийся с большим промышленным Белефельдом, вот уже более ста лет специализируется на работе с тяжелейшими инвалидами. Тут создана целая индустрия по уходу за ними, исследуется их творчество, изучается проблема - как сделать таких людей счастливыми.
Детей расселили с воспитателями в школе для инвалидов, свободной в летнее время, сестер разобрали по семьям для более близкого общения. В первый же вечер произвела впечатление Ирина Жарова, преподаватель консерватории по классу фортепьяно. Ее поселили у чопорной пасторши. В гостиной ее обширного и довольно мрачного дома стоял клавесин. Хозяйка поспешила объяснить, что это старинный инструмент, о котором в Беларуси не имеют представления. Каково же было ее изумление, как и всех присутствующих, когда Ирина открыла крышку клавесина и стала играть что-то из Генделя.
По городу пошли о нас легенды. Многие приходили на нас посмотреть, когда мы собирались в круглом стеклянном кафе. Появились добровольцы-покровители - милая женщина Карина Новицких и ее сын Йорк. Они немедленно принесли в кафе эмалированный таз спелой черешни. И каждый день старались показать свою симпатию и заинтересованность.
Меня пастор пригласил в Кельн, куда он должен был ехать по делам. Я же давно мечтала увидеть знаменитый Кельнский собор - шедевр готической архитектуры. Когда мы ходили по музеям, Вальфхъютер был весьма удивлен, что представления о восточном и античном, европейском, раннехристианском искусстве я включаю в программу школы. Дети наши показывали себя прилежными и способными в различных мастерских для инвалидов, куда они ходили на практику. Сестры самоотверженно работали с тяжелейшими инвалидами, моментально освоив всю вспомогательную технику. Вообщем престиж наш рос. И вместе с ним -- перспективы вложений в строительство.
Но вот чего не могли понять наши новые друзья - как это музыкант, журналист, юрист, преподаватель вуза может работать по выходным дням еще и сестрой милосердия. У них этот тяжелый труд только профессиональный и высокооплачиваемый. Невероятность добровольного и безвозмездного служения так, видимо, и осталась в их сознании.
На следующий год пригласили наш хор. И опять неожиданность. Думали увидеть богомольных старушек. И вдруг - красивые, молодые, веселые… Пели исключительно церковную музыку. А немцы и плакали, и устраивали овации. А ведь, казалось бы, - чуждая им культура…
Я постоянно чувствую в наших немецких друзьях какое-то загадочное притяжение к нам. Не могу забыть, как супруга пастора фрау Вальфхъютер, буквально светилась (словно фонарь внутри зажигался, румяня ее бледное лицо), когда обсуждались планы нашего дальнейшего сотрудничества, дабы в Минске возник свой маленький Бетель. Такое не может быть сыграно и не входит в рамки известного европейского рационализма.
Но совсем уж удивительный человек Герда Гаазе. Она совершенно самостоятельно, по книгам узнала все, что могла, о русской иконописи, устроила себе маленькую мастерскую-келью, где пишет иконки, стараясь соблюдать каноны древнерусской школы. Будучи католичкой, постоянно ездит километров за пятьдесят от Бодструпа, где живет, в маленькую православную церковь. Каждый год, превозмогая жестокие телесные недуги, приезжает в Беларусь. Чаще всего весной, на Пасху. Отстаивает в праздничной тесноте храма всю ночную службу. Приезжает и ради общения с людьми, прежде всего - с иконописцем Ольгой Черняк. Даже русский пытается учить на курсах. Очень уж трудно дается. Но я вижу - просто посидеть и помолчать рядом с Ольгой, подышать с ней одним воздухом - даже это жизненно необходимо для Герды. Вопросы христианской веры для нее очень много значат. Она тянется туда, где эта вера - она хорошо чувствует - есть. Есть то, чего не находит она у себя на родине.
Папа Римский не так давно произнес убийственные слова: «Европа перестала быть христианской…» Нам, православным, это видно невооруженным глазом. Стоит вспомнить очень разочаровавшее меня состояние Кельнского собора. Рядом - грохот вокзала. Вокруг - торжище. Не только всевозможных товаров и сувениров, но и политических партий, различных торговых и туристических агентств, отвратительных цирковых шоу и еще более отвратительной рекламы. Внутри - музей для глазеющих туристов. Дух святости храма исчез.
Отец Игорь рассказывал как о некоем казусе о монастыре Тезе во Франции. Там собрались во главе с братом Роже и католики, и протестанты, организовав нечто наподобие православной обители. Там и храм с куполами-луковками, кресты наши - восьмиконечные, и свечи, и русские иконы. И жизнь ведет братия молитвенно-аскетическую. Такой факт, хоть он и исключителен, красноречиво свидетельствует: честные люди понимают, что они куда-то не туда зашли, много потеряли, что надо утраченное вернуть. И не знают, как…
ВОЗЛЮБИ БЛИЖНЕГО...
 |
|
Мне теперь бы своё отстрадать |
Всем, в том числе и людям неверующим, известно, что человек должен нести свой крест. Имеются в виду те тяготы жизни, от которых нельзя избавиться, не поступившись совестью, жалостью, чувством долга. Не надо доказывать, что несение своего креста - часто на грани человеческих возможностей и терпения. А наши сестры берут на себя еще один крест - чужого человека. И тогда чужой становится ближним. Как в евангельской притче о добром самаритянине.
Началось все с того, что в 1991 году отец Игорь взял с собой в Протезно-ортопедический госпиталь тех родителей пришедших в школу детей, которые хотели войти в сестричество. Там люди, попавшие в какие-либо аварии, катастрофы и получившие тяжкие увечья. Вчера человек был, как все, и вдруг - без ног… Помогая таким подопечным, сестры стараются показать духовный выход из трагедии. Тем, кто увлечен потоком обычных дел и забот, наверняка покажется абсурдным, что потеря той или иной части нашего драгоценного телесного организма - есть потеря орудия греха. Но только так и следует осознать эту жестокую реальность. «…Ноги, всегда ли вы к правде спешили?» -- размышляет поэт. Не следовало ли уже давно остановиться, вырваться из губительной суеты, позаботиться о своей бессмертной душе, которая, наверное, томится в небрежении и сиротстве?
С того же времени началось посещение инвалидов на дому. Наши школьницы попросили навестить их бывшую учительницу, прикованную к постели, Калач Людмилу Петровну. Людмила Петровна поверила сестрам, что недуг может быть ей во спасение, затем обрела веру церковную. И… -- «по вере да будет вам» -- после первого же причастия Святых Тайн встала. Пошла с палочкой. А вскоре настолько воспрянула духом, что стала петь, аккомпанируя себе на аккордеоне, и выступала на праздниках.
У опекаемых сестрами инвалидов нет уныния. Я это хорошо вижу по выражению лиц тех, кого приводят или привозят в храм. На воскресной литургии обычно бывает колясочник Виктор Гайдышев. Он у нас общественник, у него списки всех инвалидов района для организационной работы. Здоровается, всегда радостно кивая головой, улыбается так, словно он-то и есть самый счастливый человек на свете. Но я знаю, что он порой плачет от нестерпимых, терзающих его болей. Часто встречаю с трудом передвигающегося на костылях Юрия Васильевича. Он с Украины. Был летчиком. Стал бомжем. Ныне его приютила вместе со своей семьей в однокомнатной квартирке сестра Ольга. Кроме того, сестрам приходится хлопотать о восстановлении утраченных документов, чтобы доказать само существование человека. А он существует, Юрий Васильевич, и смотрит на людей с какой-то снисходительной мудростью, словно ему доступно то, чего мы еще не можем понять.
 |
|
Были чужие, - стали сёстрами |
В сестричестве есть и братья. Врач Александр Васюкович; мастер на все руки Сергей Колиенко...
Особая забота наших сестричек - дети. В основном это больные церебральным параличом. Не всем известно, что такие дети очень способные, отлично учатся, много читают, некоторые пишут стихи. У них очень тонкая и ранимая психика. Так что работающим с ними надо иметь большую чуткость, такт и, конечно, любовь. Каждую субботу этих детей на нашем церковном автобусе привозят в школу. Здесь они нашли круг общения, нашли людей, которым они нужны, обрели Бога и Церковь, радость сознания, что есть другой мир, где нет «ни печали, ни воздыхания…» Молоденькие сестры-педагоги Марина Кравцова и Ксения Забаштанская дают установку подопечным: они не хуже, они такие же, как и другие. Но мы скажем больше - лишенные самой возможности ко греху действием, - они ближе нас к Богу, они истинно любимые Его дети.
Но жизнь есть жизнь со своими жестокими реалиями. И педагог-спортсмен Татьяна Левичева, гимнастка, игровыми приемами развивает у этих детей моторику рук так, что они прекрасно могут работать на компьютере. В результате появляется реальная возможность самим себя обеспечивать.
Но, быть может, самое замечательное здесь - это семейная дружба. Через больного ребенка часто вся семья находит Бога и воцерковляется. Благодарные родители детей-инвалидов всем сердцем рады чем-то помочь молодым сестрам. Например, в случае необходимости нянчат их детей, отпуская, таким образом, сестричку учиться в институт или на работу. Вместе решают и другие семейные проблемы. Так, по слову апостола, «носят тяготы друг друга».
Среди первых, пришедших в школу со своими детьми и в сестричество, была Лидия Кирилловна Пронина. Теперь она - милая наша «трапезница». Не думала она, не гадала о такой «карьере». Просто, когда началось строительство, надо было трудящихся людей кормить. И Лида стала таскать в трехлитровых банках, сваренные дома супы в вагончик-бытовку. Потом в бытовке появилась электроплитка. Кое-что готовилось на месте. Это и были первые шаги трапезной. Вместе со школой Лида въехала в новое здание. Появилась у нее такая же самоотверженная помощница Анастасия. Купили где-то списанную плиту. Воду на первых порах таскали с улицы. До сих пор помню набухшие и красные от постоянного мытья посуды в холодной воде руки бабушки Насти. Никаких самых элементарных удобств. Но уют и чистота сразу же определили лицо нашей трапезной.
 |
|
Алкал Я, и вы дали Мне есть |
Постепенно вступают в строй мастерские. Швейную мастерскую организовала Татьяна Зущик. Она и дочка ее Наташа - из самых преданных работников, опора настоятеля во множестве его забот. В мастерской шьют дивное по красоте священническое облачение. А кроме того шьют и вяжут для продажи на ярмарках, которые обычно сопровождают праздники, множество всяких милых и нужных вещей - мягкие игрушки, салфетки, платки, фартуки. А с какой любовью все это делается! И не за деньги, а во Славу Божию.
У нас существует девять проектов, охватывающих настоящее и будущее. Среди них -- образовательные и социальные. К первым относятся Воскресная школа, курсы катехизаторов, Минское духовное училище и Школа звонарей, единственная в Беларуси. Ко вторым - работа трапезной на новом уровне со столовой для неимущих и развозом обедов на дом для болящих, открытие мастерских: столярно-слесарной и свечной, создание полноценной типографии с издательством «Виноград» (начало уже положено), затем, кроме сестричества, должна быть «диакония», оказывающая профессиональную медицинскую помощь. Наконец, должны развиваться внешние церковные сношения, в результате которых отношение к Православной Церкви становится заинтересованным и уважительным.
СВЕТ СПАСИТЕЛЬНЫЙ ПОКАЯНИЯ
 |
| От нихже первый есмь аз |
Иногда думают, что стоит войти в Православную церковь, как из жизни сразу исчезнут невзгоды и обычные мирские страсти, как-то зависть, гнев, обида, осуждения и притеснения… Увы, нет. В православном церковном коллективе те же страсти, что и в миру. Но есть и очень существенная разница. Она в том, что православные умеют прощать. Прощать в чистоте сердца, с полной искренностью. Умеют просить прощения, смиряя мирскую гордость, признавая себя виновным, кроме того, православные понимают, откуда и как происходят повреждения души, которые называются грехами. Наконец, мы понимаем, что безгрешных людей не бывает. И если я , к примеру, не имею каких-то грехов, присущих ближнему, то имею другие, свои собственные, о которых прежде всего и должна думать. Если же я их не замечаю, не вижу - тогда состояние моего духа вызывает тревогу. И следует усердно молиться, чтобы даровал Господь «помысел исповедания грехов моих»… На таких принципах и держится, как дом, поставленный на прочном каменном фундаменте, благодатное православное сотрудничество. Кто эти основы принять не может, тот отпадает. И такие отпавшие есть в нашей многотрудной, но счастливой истории.
Из официальных источников следует, что до 80% жителей нашей республики считают себя православными, в чем мы убеждаемся с полной наглядностью, когда под праздничный звон колоколов люди спешат за крещенской водой или освятить снедь на Пасху, или ранней весной едут в транспорте с украшенными пучечками вербы. В большинстве это люди крещенные. Ежедневно и в нашей Свято-Евфросиньевской церкви собираются на крещение до полутора-двух десятков человек в возрасте от младенца до старика.
Но, как ни странно, лишь один процент от этих 80-ти ведет православную церковную жизнь. Почему так мало? Потому, что она очень не легка, требует бдительного самоконтроля и постоянного «убиения» в себе некоторых человеческих свойств, которые почитаются в мирской жизни весьма положительными. Как-то: обидчивость, самолюбие и многое другое, что порождает гордость или гордыня, которая никогда не происходит от Бога.
Каждый день рано утром в притворе Свято-Евфросиньевской церкви собираются люди на исповедь. Их много для этого небольшого пространства, стоят тесно, чтобы не мешать другим приходящим. Особенно много народу по воскресным дням, хотя служатся две литургии. Священников /который только свидетель есть»/ два, иногда и три, чтобы успеть всех исповедовать к концу службы. Сейчас появилась необходимая дисциплина исповеди. Священники постоянно поучают, что каяться надо во грехах своих, а не рассказывать разные истории, не говорить о своих добродетелях.
Проходят через благодатное очищение исповедью подростки, Инвалиды, молодежь. Много женщин, мужчин пока значительно меньше. И все же в последнее время их число явно выросло, появились даже особенно редкие у нас люди - пожилые мужчины, бывшие коммунисты. Приходят современные «новые», бизнесмены. Из опыта исповедывания таких «новых», которые чаще всего связаны с криминалом, настоятель говорил однажды на проповеди, как много бедствий и преступлений приносят деньги и богатство. Правда, что «богатые тоже плачут» знает каждый. Но я не думала, что иные из этих людей настолько страдают от нечистой своей совести, исповедываются с такой силой искренности, с таким отчаянием и жаждой облегчения, какие недоступны и самой набожной старушке. Они же становятся щедрыми пожертвователями и прирастают к Церкви: «ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».
Бывают, правда, и случаи прямо противоположные, Недавно один бизнесмен заявил настоятелю (явно с желанием уязвить, оскорбить),что он проигрывает по десять тысяч долларов в рулетку - это гораздо приятнее, чем отдать те деньги «попрошайкам». Таких можно только пожалеть, потому, что духовное их состояние крайне убого, даже катастрофично.
И как раз насколько же оно светлей и отрадней у тех, кто попал на самое дно мирской жизни. Отец Игорь рассказывал, как он первый раз пришел в тюрьму на Володарского в день Пасхи с коробом крашеных яиц и куличей. Неожиданно громко для находящихся в обеденном зале возгласил: «Христос Воскрес!» И в ответ все словно выдохнули, сотрясая воздух: «Воистину Воскрес! Это душа каждого выкрикнула. Она ведь «по природе своей христианка», как сказал во 2-м веке Тертулиан. Заключенные разобрали праздничную снедь. Некоторые ели благоговейно. Другие оставляли, не тронув. Порыв души сменился рассуждением - верить или нет? Тут люди, которые испытали большое зло и в себе, и на себе. И этот вопрос могущества зла, которое порой кажется побеждающим, является одним из главных камней преткновения для большинства - от философа до преступника. Очень трудно понять и смириться с тем, что перенесенные страдания, унижение или даже вопиющая несправедливость могут послужить спасению бессмертной души, которая в спокойной и благополучной жизни нашла бы свою погибель.
 |
| Прощаю и разрешаю |
Работает у нас сейчас бывший заключенный Владислав. Он один из тех, кто решительно встал на путь очищения совести. Исповедывался первый раз со всей горькой открытостью и сердечной болью. Рассказывает, когда священник возложил на его грешную главу епитрахиль, он плечами и грудью упал на аналой под ощущением огромной, непосильной, словно бы многотонной тяжести. Эта страшная тяжесть отошла по прочтении над ним обычной разрешительной молитвы.
О спасительном свете покаяния может рассказать каждый церковный православный человек. У каждого тут свой неповторимый опыт. У кого-то с раннего детства, как себя помнит. Так было у нашего молодого диакона отца Ярослава. Будучи из семьи священника, он просто не знает и не представляет себе никакой жизни вне православия.
Другое дело - отец Олег. Будучи студентом физфака БГУ, стал ретивым комсомольским работником и обличал религию как опиум и недомыслие. Потом была армия. Тут грубая и суровая реальность пришла в противоречие с коммунистическими убеждениями. Наступил духовный кризис. В полном унынии и отчаянии стал взывать молитвой пробуждающегося безбожника:»Господи! Если Ты есть, помоги мне!» И, как это часто бывает после наивной, но чистосердечной мольбы, почувствовал большое облегчение. Стал пристально наблюдают, что указывает на присутствие Бога в окружающем мире. Увидел в момент счастливого просветления, что вся природа - это книга Божественного откровения. После армии, работая в НИИ прикладных проблем физики, стал изучать философию и литературу в поисках высшего понимания вещей. Однажды пригласили на свое собрание баптисты. Люди были приветливы, сразу окружили вниманием. Началось собрание, на котором выступавшие хвалили сами себя, осуждающе высказались о православных монахах, которые, мол, прячутся от жизни мира. Тут Олег громко выразил свое несогласие, так как был уже начитан о русском монашестве, о его подвижнической роли во все времена. Сказал, что монашество - это армия, которая защищает всю землю и страну от врагов духовных. Поднялся шум и гам. Олег покинул собрание и твердо решил копать там, где трудились наши предки, а не ходить вокруг да около.
Гонимый томлением духа, в Пасхальную ночь он пришел первый раз в храм на экскурсию. Служба кончилась. Начало светать. Молодой человек обращался к Богу, просил дать такую веру, которая бы открыла смысл жизни. Он понял, что любой объем знаний этого смысла не открывает. И тогда, в светлое праздничное утро, он почувствовал прикосновение Божией благодати. Потом очень боялся потерять это свое новое чувствование. Внимательно наблюдая за всем происходящим в храме, выделил для себя главные моменты - исповеди и причастия. Понял, что именно они очень важны для него лично. Стал думать, в чем грешен. После исповеди, во время разрешительной молитвы почувствовал, что он уже не тот, что был раньше. И этот день первого причастия отделил старую жизнь от новой. Он думал о том, что напряженно искомый смысл жизни ему теперь непременно откроется. Уже открывается. Этот смысл совсем не в удовольствиях, не в потреблении благ, и даже не в добродетелях, о которых говорил комсомол. Добродетели сами по себе не открывают смысла, если не приближают человека к Богу.
Вот в этом преддверьи открывающейся истины и произошло знакомство с отцом Игорем. Тот сразу предложил место сторожа в палатке. И, забыв о своей научной деятельности, Олег без промедления согласился.
Можно дивиться и радоваться тому, какой у нас молодой клир. Священники, диаконы, понамари и другие служители алтаря - все красивые люди. Конечно, не только внешней красотой, но и особым выражением духовного достоинства. Большинство их в ранней юности мало чем отличались от сверстников. Просто они всегда имели живую совесть, которая и есть голос Божий в человеке. Они задавались извечным вопросом о смысле всего сущего. От этих двух точек и начиналось движение. Все они пережили в тот или иной момент внутреннее преображение своего существа.
 |
| Миром Господу помолимся |
Братчики занялись просветительской, организационной деятельностью, коснулись исторических изысканий.
Есть предположение, правда не доказанное, что на нашей территории когда-то был монастырь. Чувствуют все, что место это благодатное. Настоятель полагает - будущее наше в воссоздании монастырского комплекса. И быть может новая обитель, призвав всех «труждающихся и обремененных» когда-то будет благовествовать в самом Минске, как было встарь, далеко посылая лучи спасительного света…
ЧЕТЫРЕ УРОКА ИСТОРИИ
 |
| Крещение Руси было от Константинополя |
Во-первых. Белорусь есть страна самого раннего православного христианства среди восточно-славянских народов. Тут проповедывала княгиня Ольга /9-й век/. Тут сразу после крещения киевлян равноапостольным Владимиром (988 год) были основаны епископские кафедры в Полоцке и Турове. И приняла Русь веру «от греков», то есть от Византии, от Константинополя, а не от Рима, не от «латинян». Разделения Церкви еще не было, но богословские и обрядовые разногласия, первый раз заявившие о себе еще в 3-м веке, определились вполне четко. Нашу «восточную» веру святые Кирилл и Мефодий в переводе с греческого назвали «православной» - то есть правильно славящей Бога. И она есть самая древняя, корневая и кровная религия Белой Руси. Ведь невозможно всерьез считать этой религией язычество, которым переболели все не развитые в духовном отношении народы. Правда, недавно одна моя очень интеллигентная знакомая заявила, что она - «поганка» по религиозным воззрениям. Ну что ж тут поделаешь…
Во вторых, исторический путь белорусской православной Церкви есть путь героический, мученический, крестный путь. И ведь буквально война на уничтожение, без милости и пощады, началась уже в 12-13 веках со стороны римо-католиков крестоносцев. С конца 14 века обрушились всяческие притеснения от католиков-поляков, возымевших большую власть в Великом Княжестве Литовском после династической унии. Притеснения превратились в жесточайшие гонения со стороны иезуитов, которые в 16 веке обосновались во всех городах княжества. После же принятия Брестской церковной унии в 1956 году все действия польских королей, униатской знати и их прислужников были направлены на полное истребление православия. Печально известный Иосафат Кунцевич не щадил не только живых, хранящих свою веру, но и мертвых - стал разорять православные кладбища и выкидывать покойников. Православным и полагалось вывозить своих почивших из города только через задние ворота вместе с нечистотами. Этого не выдержали витебляне и утопили в Днепре самого ретивого защитника «народной» веры, как по сей день называют униатство некоторые нынешние «друзья народа». Успехи этих гонений были таковы, что папские буллы 1751 и 1755 годов требовали жесточайших действий, направленных на закрытие последнего «схизматического» /Могилевского/ престола , и прощали католикам грехи на сто лет вперед за таковую преданность папе. Рецидивы этих расправ сказались в отношении к православным и Тадеуша Костюшко, и Кастуся Калиновского. Потому и не поддержал их народ. И, наконец, - гонения советских времен. Опять, уже с 1918 года - война на истребление. Конец 20-х - 30-е годы - это время, когда буквально все священники были репрессированы, большинство - расстреляны в Минске и других городах, другие - погибли в лагерях. Об уничтожении Православной Церкви можно было рапортовать как совершившемся факте.
Третье, что доказывает наша история. Истинно - «врата ада» не могут одолеть Православную Церковь. Сколько раз гонители видели с полной, казалось бы очевидностью, что победа уже состоялась. Разорено, осквернено, разграблено все до основания, множество людей подвергнуто мученической смерти. Церковь заливалась кровью. И каждый раз она вставала из пепла, воскресала из мертвых в новой красе и силе. Да разве можно одолеть такую Церковь, в которой не зафиксировано ни одного случая отречения от сана за все времена ленинско-сталинских и хрущевских гонений! Вот сохранившаяся записка, которую удалось передать из тюрьмы иерею Валериану Новицкому своей супруге: «Диночка! Мне обещают жизнь в обмен за отречение от веры и от сана. Как ты будешь одна с детьми?» Сохранился и ее ответ: «Валечка! Не отрекайся ни от веры, ни от сана. Мне поможет Господь.»
И кто-то по сей день хочет сокрушить такую Церковь! Ведь ничего не понимают ни в нас, ни в нашей истории как доморощенные сектанты, так и заезжие миссионеры, наверное, всерьез думающие, что они прибыли в некие дикие края, где ничего не слыхали о христианстве. Помню, несколько лет назад у магазина «Матрешка» с пафосом проповедывала некая «леди», коротко стриженная в джинсах. При ней был динамик-усилитель и переводчик. Она на английском выкрикивала что-то очень громко, воздевая руки к небу. Место людное, перекресток. И что же наш народ? Люди проходили мимо, даже не замедляя шага. Некоторые оглядывались с сочувствием на лице: и что, мол, бедная так старается? Недавно вижу - недалеко от ЦУМа важно вышагивает бритый кришнаит в оранжевой хламиде, нелепо свешивающейся из-под пиджака. В руках - книги, на кричаще пестрых глянцевых обложках которых - изображение пляшущего Шивы и прочих индийских богов. Раздается бесплатно, лишь бы брали. Рядом смущенно переминается с ноги на ногу, стараясь придать себе самый серьезный вид, какой-то уловленный мужичек.
Подобные супостаты после пережитого нашим народом просто кажутся назойливыми мошками и комарами. Но вот наступление сатанизма, давно уже опутавшего весь мир, гораздо серьезнее. У нас на памяти исписанные сатанинскими служителями стены Свято-Духового собора, поджег храма в Заславле. Совсем недавно осквернен деревянный крест перед миниатюрной шатровой церковью в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших». Да и повсюду в городах, а кое-где и в селах, на автобусных остановках стены размашисто расписаны аэрографом на английском языке. Это все сатанинские надписи и эмблемы. Но все видимое - лишь самая малая верхушка айсберга. Значительная часть молодежи всерьез увлечена сатанинским «вероисповеданием», в чем я убедилась, побеседовав со взрослым внуком одного давнишнего знакомого. «Возлюби более тьму, нежели свет»… Очень привлекает вседозволенность, культ низменных страстей, отсутствие самого понятия греха. Они агрессивны. Напали как-то раз на отца Олега, хотели сорвать крест. Тот сумел защититься. Диакон Александр пострадал, был болезненно бледен с синяками на лице. Но ведь не дрогнули и наши!
Есть еще четвертый урок истории. Долго и всякими лукавыми приемами шла борьба за независимость Православной Церкви Великого Княжества Литовского от Москвы - сначала от митрополичьей кафедры, затем - от патриаршего престола. То есть, литовские князья и их польские покровители добивались автокефалии, вопреки единству православного народа Великой и Белой Руси. 1458-1654 годы - существовало разделение митрополий на Московскую и Киевскую, бывшую под властью Великого Княжества Литовского. О том, какова же была жизнь православных при автокефалии повествует Николай Васильевич Гоголь в своем знаменитом «Тарасе Бульбе». Украинская Церковь после 1654 года отошла под крыло московского патриархата. Православные Белой Руси остались в наихудшем положении. И только разделы Польши, как и самая энергичная подвижническая деятельность Святого Георгия Конисского спасли Белорусскую Православную Церковь от лукавой автокефалии, которая подспудно, под видом самостоятельности и якобы большей чести, работала на ее ослабление и подрыв. И ныне мы с ясным пониманием подобных призывов повторяем евангельские слова: «всякое царство, разделившееся само в себе опустеет, и всякий город или дом, разделившийся сам в себе не устоит».
ДОРОГУ ОСИЛИТ ИДУЩИЙ
Вся жизнь, способ мышления и действия, даже сам характер нашего настоятеля убедительнейшим образом иллюстрируют эту древнюю мудрость. Его идеи, планы всегда намного опережают действительность. Храма еще нет, а уже делается иконостас и все прочее до дверных ручек. Мастерских еще не было, а кадры для них наготове… Колокольни еще не было, а колокола собирались, освящались. Таких примеров множество, потому что это постоянный принцип поступательного движения. Делающему реальное дело, по силам и сверх сил, а не сетующему на трудности и невозможности, подается помощь. Дух летит впереди, как бы подтягивая за собой материю, заставляя всю эту тяжелую и неподдатливую телесность в виде железобетонных плит, кирпичей и подъемных кранов и всего прочего придти в движение и совершить дело созидания.
И вот теперь, по прошествии десяти лет с того достопамятного дня на пустыре, мы сидим в просторном, даже торжественном своим высоким пространством, фойе второго этажа нашего светлого терема, который и есть тогда еще задуманная школа. Из большого, завершенного сверху большой полуциркульной аркой окна открывается вид на строительство главного пятикупольного храма. Стены, опоясанные аркатурными поясками с изящными прорезями высоких окон уже набрали свою мощную высоту. Перед этим, обретающим свой реальный образ храмом все остальные здания нашего комплекса будут выглядеть миниатюрными. Теперь начинается самое сложное - возведение крестовых сводов.
Интерьер нашей школы обрел уникальную солидность. Мы находимся как бы в присутствии высокочтимых иерархов - Московского патриарха и митрополита Минского и Слуцкого, патриаршего экзарха всея Белоруссии. Их портреты - в центральной части фойе. Кроме них на белых стенах - галерея портретов подвижников, крупных деятелей Белорусской Православной Церкви, а также новомучеников, недавно канонизированных.
Эти портреты я писала по материалам исследований в архивах КГБ историка, иерея Федора Кривоноса. Работать пришлось используя очень некачественные и мелкие фотоотпечатки, с трудом угадывая, как бы воссоздавая образы запечатленных. Когда портрет начинал жить своей жизнью, казалось я знакомлюсь, беседую с изображенным лицом к лицу. И удивительно, фотографии сделаны были во времена репрессий, нужда и голод как правило отличали жизнь священнослужителей, некоторые сфотографированы в заключении/ в фас и в профиль/. Но встречаешься взглядом с извлеченным из прошлого ликом, и видишь - этот человек, прошедший мученический путь, смотрит на тебя сейчас светло и ясно, как в пасхальный день…
Открывает эту галерею портрет протоиерея Владимира Хираско. Святой новомученик, он был настоятелем храма в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость», который был в Минске при обществе слепых. Тот храм был уничтожен в 1929 году. А настоятель постоянно претерпевал аресты, допросы, заключения в тюрьмы, ссылки в лагеря. В образе его есть какая-то порывистая, дерзновенная неустрашимость, готовность к действию, к служению. Наверно, это и готовность предстать в любой момент перед Высшим Судией со своей ничем не запятнанной совестью. Его образ - образ предшественника в служении - особенно дорог отцу Игорю. Он даже сказал однажды: «когда особенно бывает трудно, смотрю на него. Думаю - ему было труднее…»
Итак, настал тот редкий случай, когда я могу спокойно побеседовать с настоятелем. Обычно к нему не пробиться, так как у всех, кто ни трудится у нас, да еще и у многих прихожан, к нему всегда есть какие-то насущные дела, вопросы, проблемы.
- Как сказать главное о нашем строительстве? Может быть, главное то, что все мы умеем делать сами, - говорит отец Игорь. - Арки строить умеем, резать иконостасы и киоты умеем, писать иконы тоже умеем. И лить колокола, их сейчас прекрасно льют на заводе имени Кирова, и звонить. И петь умеем. Умеем и проповедывать, учить. Все, что всегда было заложено в народе - все проснулось. Упорство уничтожения всегда оборачивалось воскрешением.
Наш приход, клир, все, кто тут трудится и молится, - продолжает настоятель - отличаются от других приходов. Наших всегда узнают - это, мол, «скорбященские». Почему? Потому что «каков поп - таков и приход». Я невольно подбирал людей, с которыми мне хорошо, удобно работать. Всегда видел в людях что-то соответствующее собственному характеру и взглядам.
Да, единый дух многих - это единая подъемная сила, суммированная из многих, - размышляю я, чувствуя его правоту. - Такой единый дух только и может поднять большие дела.
Мы все хотели усердно молиться,- продолжает настоятель, - и Господь дал нам храм. Дал через того, чьи руки, деньги, труд тут приложены. Хотели, чтобы было православное просвещение - вот дана школа. Думается, мы живем по евангельской притче о талантах. Помните: «всякому имеющему дастся и приумножится, а у не имеющего отнимется и то, что имеет…» Эти слова Иисуса Христа не все понимают. Где же справедливость? Множество людей ходят, проезжают мимо нашего строительства и удивляются - откуда что берется? А мы богаты. Никакие таланты мы не зарывали. Ни одного не зарыли. Каждый талант у нас работает, приумножая богатство.
Мы поставили наш светильник очень высоко. Его все видят. И к нам идут. Чем больше народу идет сегодня, тем больше его будет завтра. Вот мы и богаты нашими людьми. Наглядный пример - хотя бы школа. С каждым годом приходит все более людей. Сейчас сколько? Уже за пять сотен. Не смогли записать всех желающих. Бросаем далеко наши зерна. И они всюду дают всходы.
Добавлю тут, что талантов человеческих не счесть. Их - как звезд в небе. И у каждой звезды, по словам апостола, «своя слава». Имеются ввиду отнюдь не только таланты художественные. Устроить семью, как малую Церковь, растить детей в православном духе или годами вымаливать их, уже отошедших от родителей, попавших в беды - на это тоже нужны не меньше дары Господни. А дар сердечной молитвы - он не сразу и не всякому дается. Талант сосредоточенности, талант к любому труду, талант молчания, наконец - все собирается в золотой фонд Церкви. Только в отличие от музейного этот фонд никогда не в «запаснике», а всегда - в движении, в созидании.
Осенний день двухтысячного года быстро клонится к вечеру. Я вышла в синеющие сумерки. Вспомнила Рождество этого знаменательного года. Отмечено оно было небывалым праздником. Дети с разноцветными фонариками образовали светящиеся ручейки, растекающиеся по всему заснеженному пространству. Белая от инея елка рядом с таким же белым храмом тоже сказочно светилась. Конечно, всех привлекали и застланные белыми скатертями столы с угощениями и большими самоварами с горячим чаем. Праздничный звон колоколов не умолкал. И к восторгу детворы - катание на разряженной лошадке, привезенной из Ратомки. Режиссура подобных празднеств с концертами и детскими спектаклями, трогательными до слез, принадлежат, как правило, Валентине Павловой, одному из наших преподавателей.
 |
| 10 лет спустя |
Р.С. Я совсем и не думала писать эту нашу историю. А написала только потому, что по слову Господа "от избытка сердца говорят уста".
|
|
|
 |
 |
|