Инок и поэт
История инока Николая из Жировичского монастыря
Во многом знании — много печали... Как совместить творческий успех и христианское смирение? Этим вопросом задавались многие... Люди искусства всегда встречаются с искушениями и всегда ищут некую высшую истину. Сегодня часто появляются материалы и передачи о состоявшихся в искусстве людях, оставивших светский успех ради духовного совершенства в смирении и послушании... По–разному воспринимают их: кто–то восхищается, кто–то недоумевает... Инок Николай, живущий в Жировичском монастыре, известен был в миру как поэт Знич, он же — Олег Бембель, сын знаменитого скульптора. Еще в середине 80–х его книга о судьбе белорусского языка всколыхнула общественность и сделала автора настоящим диссидентом... Олега Бембеля выгнали из Академии наук, распустили сектор, где он работал, исключили из партии... Потом были богемные похождения, творческие поиски... Уход в монастырь, о котором поначалу многие говорили с недоверием... Впрочем, об этом писалось уже много раз, в том числе и в нашей газете.
Недавно инок Николай презентовал свой новый поэтический сборник — «Мне не цябе шкада, а тваю мацi...». Принимал и поздравления с 70–летием. На встрече в узком кругу поклонников и друзей инок и читал стихи, и прекрасно, профессионально играл на пианино... Особенно всех потряс в его исполнении «Полонез Огиньского». Музыкально–поэтическая композиция инока Николая называлась «Старац i Чада» и была посвящена сложной теме духовных поисков. Автор согласился поговорить на эту тему и для нашей газеты.
— Вы согласны с мнением, что и неверующий человек, грешник может создать высокодуховное произведение?
— Неверующих нет. Каждая душа создана по обличию и подобию Божьему. Просто есть души, которые об этом еще не знают. А краса и сила, которая говорит через них, является через них, и является сиянием Божьим. Талант — это дар, который нужно вернуть с прибавлением. Знает душа об этом, нет, но если вернет с прибавлением, Господь это зачтет.
— Но считается, что настоящее искусство не может твориться без свободы. А каноны, заповеди — это же ограничения. Многие верят, что талантливый художник имеет право их нарушать, хотя бы во имя вдохновения...
— Все жаждут свободы. И свобода есть наивысший Божий дар. Но мало кто знает, что такое боговдохновенная свобода. Есть первый и вечный революционер, дух тьмы, который взбунтовался против высшей гармонии, чтобы выйти за ее пределы. Бог не перечил ему. И он вышел вместе с третью ангелов в свободу абсолютную, без ограничений. С той поры эти духи искушают и человека на ту же самую свободу, которая будто бы дает человеку возможность стать равным Богу. Что дают революции, мы знаем из своего опыта. Вот строки из моего поэтического размышления:
Да неба рукi я ўзнёс:
«Свабода, ты каму належыш?»
«Я ў дусе святым, мае межы —
Сын чалавечы, Бог–Хрыстос».
— Вы были светским поэтом, можно сказать, богемным. Сегодня, более того, монах. Но и в монастыре продолжаете литературную деятельность. В обители выходят свои издания, книги...
— Да, с 1998 года издается художественно–литературный «Богословский листок» Жировичского монастыря. Практически в каждом его номере есть «Паэтычны куток», своеобразное стихотворное резюме той темы, которой посвящен выпуск. Хочу рассказать об одном нашем уникальном издании... Это поэма «Стагоддзяў жырандоля». Рукопись неизвестного инока нашел в архивах Жировичского монастыря поэт Олег Лойко. Он же взялся перевести ее на белорусский язык. Олег Лойко был тяжело болен, работал в больнице... Но настолько творчески перевел поэму на тональность белорусского языка, что из рассказа об индивидуальной судьбе вывел ее на отражение судьбы всего народа. Вскоре после этой работы Олег Лойко умер. Эту поэму мы издали большим тиражом — 20 тысяч, чтобы она дошла до старшеклассников и студентов. Ее тема — поиски души, которая от ничем не ограниченной свободы приходит к покаянию и Царствию Божьему. За это время и я, грешный, издал два сборничка — «За морем» и тот, что сегодня презентую. В 1985 году в Лондоне вышла книжка «Роднае слова i маральна–эстэтычны прагрэс», в которой я собрал мнения людей о белорусском языке. Они отвечали на вопрос: «Што мы думаем пра цябе, беларуская мова?» Когда я почувствовал, что мы неумолимо приближаемся к границе второго и третьего тысячелетий, а не каждому поколению дано жить на меже тысячелетий, у меня возник новый вопрос: «Хрысце, што мы думаем пра цябе? Якiмi мы хочам ступiць у трэцяе тысячагоддзе?» Вот с этим вопросом я обращаюсь к разным лирическим героям, и из поэтических ответов возникла лирическо–философская элегия «...Мне не цябе шкада, а тваю мацi...».
— Приезжают творческие люди к вам в монастырь?
— Приезжают. Многие друзья, с которыми я очень редко виделся, в отношениях с которыми были недоразумения, вдруг неожиданно объявляются в Жировичской обители, и я вижу, что они совсем другими глазами начинают глядеть на этот мир и на самих себя. Это мое отдаление от друзей и просто знакомых на самом деле приблизило меня к ним.
— Но не все, наверное, понимают ваш уход...
— Ну конечно... Но важно, чтобы они не меня понимали, а важно, чтобы они тропинку к Господу нашли. Возможно, зная какие–то мои ошибки и исправление этих ошибок.
— Сегодня популярны волшебные мотивы, мистика... Авторы создают свои варианты миросоздания, и читатели погружаются в эти миры. Люди хотят чуда, знамений, и за чудо принимаются часто сомнительные вещи.
— Стихия слова очень близка к стихии музыки. А поэзия — особенно. Красота музыки, если она соединена с порывом души, выводит за границы видимого мира, вот тогда тайное и раскрывается, может, это неосознанный поиск образа Божьего. Такова сфера истинной тайны. А еще в богословии есть такое понятие — «прелесть». Невоцерковленный человек, который никогда не исповедался и не причащался, попадает в духовную стихию... Темные и светлые духи рядом, и душа не может их различить. Прелесть — это искушение темными духами неопытной, невоцерковленной души. И чем более сильны в человеке талант и огонь души, тем более опасны для него странствия в этот таинственный мир. Это все равно что маленький ребенок идет в дикие джунгли. Он совсем беззащитен. Нужно искать поводыря. А он один — Христос.
— К вам, наверное, часто обращаются люди, которые пишут духовную поэзию.
— Приходят, конечно. Сегодня стихи писать могут все. И каждый, кто написал стихотворение, почему–то думает, что сразу должен поделиться им со всем светом. Обязательно напечататься. В общем–то это нормальное желание, но я таким людям говорю: само по себе написание стихов — высшая благодать Божья, нужно радоваться этому, благодарить за все написанное... Собирать, складывать... Чтобы потом холодным взглядом посмотреть на то, что написал ранее, оценить, поправить. Чтобы создать новое. А Господь сам распорядится тем, что вы написали.
— Тот, кто печатается, невольно берет на себя роль наставника... Может ли быть такое, что талантливому человеку лучше отказаться от того, что он творит?
— Да, может быть и такое. За каждое слово мы дадим ответ, тем более за те слова, что влияли на многих людей. Тут с молитвой, с дерзновенным и покаянным состоянием души нужно вопрошать, можно ли мне выйти к людям со своим словом? Ведь в Библии сказано: если соблазнишь хоть одного из малых сих, лучше бы тебе не родиться...
— А вы можете представить, что откажетесь от поэзии, от искусства? Были ли у вас такие мысли?
— Перед тем как я ушел в монастырь, ближайшие друзья знали, что я задумал. Они спрашивали: там же послушание... Дисциплина... Что ты будешь делать, если тебе скажут не писать стихов? Я ответил: «Господь все управит». Господь попустил, что мне не запретили...
СБ
|
